Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Третье человечество

(en: "Third Humanity", fr: "Troisiéme Humanité"), 2012

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 |

 


26-я страница> поставить закладку

 

Ведущий в одиночку посмеялся над своей шуткой, зрители ждали. Освещение изменилось, на занавесе появилась тень, затем он поднялся, явив собравшимся стоявшую спиной женщину в белой блузке.

Зал тут же взорвался аплодисментами.

Танцовщица, ослепленная прожекторами, повернулась лицом к залу. Она была в массивных очках в роговой оправе, волосы собраны в пучок. Девушка стала извиваться и вертеться вокруг шеста, и вдруг вытащила из шиньона заколку, высвободив длинные искусственные волосы. Зазвучала музыка.

This is the end,

Beautiful friend

This is the end

My only friend, the end.

Стриптизерша начала одну за другой расстегивать перламутровые пуговицы белой блузки. Затем замерла, вытащила из кармана большую лупу и сделала вид, что пристально рассматривает лица. Девушка потрясала в воздухе шприцем. Крики возбужденной аудитории стали громче.

Танцовщица продолжила расстегивать пуговицы, и взорам собравшихся предстал белый бюстгальтер, поддерживавший ее пышную грудь чудесного персикового цвета. Она сняла топ и все увидели мини-юбку, надетую поверх белых чулок, державшихся на подвязках. Зал неистовствовал.

Она сняла юбку и стала вращать ею над головой.

Of our elaborate plans, the end

Of everything that stands, the end

No safety or surprise, the end.

Девушка отвернулась от зала и покачала бедрами. Затем снова вновь повернулась к нему и сорвала бюстгальтер, обнажив груди, соски которых были прикрыты белыми зонтиками.

Зал снова заревел.

Танцовщица, не торопясь, сняла кружевной пояс, показав тонкие, как паутина, стринги, на маленьком треугольнике которых виднелась стилизованная атомная бомба с надписью «The End».

Как только композиция The Doors закончилась, свет неожиданно погас и раздался взрыв атомной бомбы. Когда огни зажглись снова, на сцене появился ведущий:

 — Да, это конец. Поаплодируем же профессору Дарвинии.

Зал не заставил себя просить дважды.

 — Конец… но… не для тех, кто готов заплатить сто евро. Эти счастливчики смогут насладиться чувственным двадцатиминутным приватным танцем в отдельном кабинете.

На сцене уже появилась новая танцовщица в форме полицейского, потрясавшая наручниками и дубинкой.

Надев свою белую блузку, профессор Дарвиния села у стойки бара и заказала выпивку. К ней подошел мужчина. Она тут же его узнала:

 — Что вы здесь делаете?

 — Найти вас оказалось непросто, — признал Давид. — Я искал в Интернете. Меня заинтересовал ваш псевдоним. Я решил проверить и не ошибся… доктор Каммерер.

 — Но почему вы не подождали окончания представления и не встретили меня на улице?

 — То, что я должен вам сказать, очень срочно. Я не знаю, когда вы заканчиваете, полагаю, очень поздно, а ждать на улице до четырех утра у меня нет ни малейшего желания. Хотя, вообще-то, я выспался.

 — Доктор Уэллс, это место не очень подходит для разговоров. Я здесь на работе.

 — Я же сказал, дело не терпит отлагательств.

 — Ни минуты?

 — Ни секунды. Вы поймете, когда я все расскажу.

Играя бицепсами, сжав челюсти и похрустывая пальцами, к ним подошел чернокожий мужчина:

 — Не приставайте к профессору Дарвинии или платите за приватный танец в отдельном кабинете. Девушки приходят сюда работать, а не болтать. Вам же сказали, двадцать минут — сто евро, кредитные карты и чеки принимаются тоже.

 — Послушайте, доктор Уэллс, мы вполне можем поговорить в другой раз. Если хотите, на следующей неделе я…

 — Отлично, я хочу, чтобы вы мне станцевали. Прямо сейчас.

Вышибала смерил его недоверчивым взглядом:

 — Вы не имеете права прикасаться к ней, иначе вас вышвырнут на улицу. Мастурбировать тоже нельзя. Девушка может прикасаться к вам и задевать грудью, но вам запрещается без ее разрешения вступать с ней в контакт. Вы можете, не дотрагиваясь до нее, вдыхать аромат ее кожи. Если танцовщица пожелает, она может вас обнять. Но вам нельзя ее лизать или кусать. Вам ясно?

Давиду вспомнился брачный полет крылатых муравьев над муравейником.

 — Ну что же, отношения между мужчиной и женщиной изменились самым странным образом… Их, как бы это сказать, втиснули в более узкие рамки, но им все же можно было бы добавить немного спонтанности.

Вышибала навис над ним, вновь захрустев пальцами:

 — У нас приличное заведение. Платите и соблюдайте правила, если нет — качать права будете в другом месте.

Давид вытащил из бумажника мятые пятьдесят евро, четыре бумажки по десять евро и пригоршню монет. Вышибала пересчитал деньги и убрал в карман.

Аврора повела клиента на второй этаж, где были кабинеты без дверей, отгороженные лишь красными бархатными портьерами. Взяла тряпку, брызнула на нее обеззараживающим спреем, протерла кресло и предложила Давиду сесть. Он отметил, что антисептик пахнет, как в морге: та же смесь ароматов хвои и лимона. Девушка налила ему стакан ледяной воды и поставила в специально предусмотренное углубление в кресле. Затем включила красное освещение и музыкальный центр, выбрала песню. Еще одну композицию The Doors, на этот раз «L. A. Woman».

Well, I just got into town about an hour ago

Took a look around, see which way the wind blows

Where the little girls in their Hollywood bungalows.[22]

Аврора стала танцевать.

 — Это не обязательно, — сказал он, — я пришел просто поговорить.

 — Вон та штуковина над вами, с объективом и маленькой красной лампочкой, — камера видеонаблюдения. Здесь боятся извращенцев. И выбора у меня нет: я обязана танцевать, иначе они меня просто не поймут.

И она стала извиваться, чувственно и эротично.

 — Но нас не слышат, мы можем спокойно говорить. Итак, доктор Уэллс, что же это за неотложное дело, которое не могло подождать до конца вечера?

 — Ко мне приходили великан и карлица. Та самая, что заседала в конкурсном жюри. Насколько мне известно, с вами они тоже разговаривали. Они работают вместе, мужчина — подручный этой женщины.

С покачивания бедрами Аврора перешла к отрывистым движениям тазом. Скулы молодого человека стали пунцовыми, он расстегнул на своей рубашке несколько пуговиц.

 — Вы встретились с представителями Министерства обороны и они предложили вам поработать на армию, да? — не прерывая танца, спросила девушка.

 — Их интересуют наши с вами проекты. В моем они усматривают возможность защиты от бактериологической войны, в вашем — от ядерного конфликта.

Продолжая извиваться в танце, Аврора покачала головой.

Она сняла блузку, и ее кружевной бюстгальтер оказался перед глазами молодого человека — на расстоянии всего нескольких миллиметров. Затем очень медленно опустила грудь, чтобы коснуться носа клиента ложбинкой.

 — Есть одна маленькая деталь — дело в том, что я пацифистка, феминистка и придерживаюсь левых воззрений, поэтому о том, чтобы работать на армию, и речи быть не может, — равнодушным тоном заявила она.

Она вдруг отпрянула назад, отвернулась и стала танцевать все эротичнее и эротичнее. Затем повернулась к нему лицом и сбросила бюстгальтер. Ее тяжелые груди с сосками, прикрытыми белыми зонтиками, стали описывать восьмерки.

 — А вы, Давид, что им ответили вы?

 — Согласился. Для меня либо они, либо безработица. Я не разделяю ваших антимилитаристских принципов.

 — Но это не объясняет, зачем этим вечером вы пришли сюда.

Задавая этот вопрос, Аврора убрала зонтики, прикрывавшие соски.

 — Им нужны мы оба. Без вас они меня не возьмут.

По его щекам катились капли пота.

 — Они манипулируют вами, чтобы вы манипулировали мной, не так ли? И так торопятся, что давят на вас, чтобы не терять ни минуты.

Продолжая извиваться всем телом, она опять отступила на шаг назад.

 — Возможно. Но мне нужна эта работа. Итак, ваш ответ?..

 — Нет.

 — Это не ради денег, я на самом деле верю в то, что глобальная угроза существует на самом деле и мы сможем помочь. Знаете, я много беседовал с этой полковницей, ее аргументы выглядят убедительными.

 — Для вас, но не для меня. Я сожалею.

Аврора взяла пульт и прибавила громкость. От музыки The Doors кабинет задрожал.

Are you a lucky little lady in The City of Light?

Or Just another Lost Angel?[23]

Давид встал:

 — Мне нужна эта работа. Я ушел от матери и оказался на улице. Сплю в машине.

 — Жалости от меня вы не дождетесь.

Аврора толкнула его обратно в кресло, сняла пояс и продемонстрировала стринги с атомной бомбой и словами «THE END».

Отдернув штору, в кабинет вошел вышибала:

 — Все в порядке, Дарвиния?

 — Конечно, Мумбоко, все хорошо.

 — Вот и все, месье. Платите за второй сеанс или уходите, — потребовал вышибала.

Давид искал предлог, чтобы выиграть время.

 — Мумбоко? Это же имя банту, не так ли? Означает шестого ребенка…

 — А ты откуда знаешь? — насторожившись, спросил тот.

 — Банту эксплуатируют и убивают пигмеев. Они расисты и рабовла…

Закончить фразу он не успел. Огромный, снабженный твердыми костяшками кулак врезался ему в лицо и расплющил нос. Вслед за ним последовали удар коленом в живот и второй апперкот, разбивший губу. Ученый был отброшен назад и упал навзничь. Вышибала стал его пинать, затем, словно устав бить ногами, вновь пустил в ход кулаки и поднял, чтобы выбросить во двор, в угол, где стояли мусорные баки.

Давид ударился головой об острый край и потерял сознание.

На него нахлынули видения, он вновь увидел себя там, в Атлантиде, рядом с танцовщицей из таверны. Девушкой с насмешливым лицом и прической с какими-то крайне замысловатыми, украшенными бирюзой косичками. Одежду ее составляли очень тонкие бежевые ремешки; когда она улыбалась, на щеках ее появлялись маленькие ямочки. Глаза танцовщицы были светло-зеленые.

Закончив танец, она поклонилась, подошла к нему, улыбнулась и, пристально гладя в глаза, сказала…

93

Я помню.

Люди быстро прогрессировали. Хорошо питаясь, живя в теплой, богатой питательной растительностью местности, они стали быстро увеличиваться в размерах.

В те времена их рост составлял 17 метров.

Благодаря тому что они были прямоходящими, их передние конечности были свободны, поэтому они пользовались своими руками, снабженными пальцами, для изготовления все более и более сложных предметов.

Расположенные на лице глаза, обеспечивающие рельефное видение, позволили им овладеть графикой, рисунком, живописью и проекциями. Мозг с плотным слоем коры, которым они пользовались самым оптимальным образом, позволял им быстро анализировать и обобщать ситуации, предвидеть последствия совершаемых действии и поступков и на фоне этого в первую очередь развивать память, созидательный потенциал и интуицию.

Потом воображение.

А затем и разум — мне не терпелось, чтобы они на собственном опыте узнали, что такое сознание.

94

 — Как, опять ты? Убирайся! Выродок несчастный!

Давид резко открыл глаза, видение прошлой жизни его покинуло. В этой же он сразу почувствовал резкую боль в носовой перегородке. Когда он поднес руку к носу, пальцы обагрились кровью.

 — Предупреждаю, — заговорил с ним банту, — я вернусь через четверть часа и, если ты все еще будешь здесь, спущу питбуля.

Давид попытался пошевелиться, но все тело заломило от боли. Тогда он остался лежать, надеясь, что охранник не осуществит свою угрозу, и стал ждать. Мимо проходили жители соседнего дома. Считая молодого человека подвыпившим клиентом, они переступали через него, не обращая ни малейшего внимания.

Наконец над ним склонился кто-то, не проявлявший ни малейших признаков враждебности.

 — Мне очень жаль, но раньше я прийти не могла, нужно было закончить выступления, — объяснила Аврора.

Она взяла в руки его лицо и стала рассматривать раны. Когда девушка прикоснулась к синяку, молодой человек скривился.

 — Четыре утра.

 — Уже? Дожидаясь вас здесь, я даже не заметил… как пролетело время!

 — Это и ваша вина. Мумбоко очень раним, не надо было обзывать его расистом.

 — Я знаю, о чем говорю. Я видел, как банту обращаются с пигмеями.

Аврора закурила сама и дала ему сигарету. Он зажал ее губами, почувствовал во рту ментоловый привкус, затянулся и ощутил, как никотин проник в легкие. Он знал, что отравляет кровь и разрушает легкие, но сейчас сигарета была лучшим, что только могло с ним произойти. Он сделал еще одну глубокую затяжку и закашлялся.

Аврора забрала у него сигарету.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем она схватила его за руку, помогла встать и увела из этого грязного двора.

95. Энциклопедия: Потребность в любви

В 1950-х годах психолог Гарри Харлоу из Университета штата Висконсин провел серию опытов с целью на примере детенышей обезьян установить влияние безразличного либо безучастного отношения родителей к своему потомству.

В ту эпоху бытовало мнение о том, что до трехлетнего возраста детенышу примата (а в более широком смысле и человеческого ребенка) для развития и роста нужны лишь питание и сон. На первом этапе исследований Харлоу стал разлучать новорожденных макак с матерями на срок 3, 6, 12 и даже 24 месяца.

В ходе проведения некоторых экспериментов он заменял матерей манекенами, снабжая их бутылочками с сосками. Тогда было замечено, что малыши приближались не столько к манекенам с большим, содержащим молоко искусственным выменем, сколько к тем, которые были покрыты мехом, и что тактильный контакт нередко был важнее, чем утоление голода. Детеныши, у которых не было «суррогатной» матери в виде манекена, взяли в привычку обхватывать себя за плечи руками. Когда их возвращали в общество сверстников, такие макаки отличались аутистическим поведением и проявляли полнейшее безразличие к сверстникам, играм и сексуальности.

На втором этапе Харлоу поместил отлученных от родителей макак вместе с другими детенышами, окруженными материнским вниманием. Контакт с этими малышами, которые росли в заботе и ласке, слегка ослаблял пагубное влияние разлуки. Повзрослев, детеныши макак, лишенные материнской опеки, оказались совершенно не приспособлены к жизни в обществе себе подобных. Они не могли совокупляться с особями противоположного пола, вели себя агрессивно и странно, подобно людям, впавшим в состояние психоза. Эти опыты стали почвой для других исследований, посвященных любви и привязанности (особенно тех, которые в 1958 году провел англичанин Джон Боулби).

По всей видимости, индивидуум может чувствовать любовь лишь в том случае, если получает ее физические подтверждения — если его берут на руки, гладят, баюкают, разговаривают.

С учетом этого можно предположить, что все без исключения дети, рождающиеся на свет, имеют право быть любимыми хотя бы одним из родителей, а родители, как следствие, обязаны любить своих детей.

Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том VII

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Третье человечество":