Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Последний секрет

(en: "The Ultimate Secret", fr: "L'Ultime Secret"), 2001

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |

 


17-я страница> поставить закладку

 

– Продолжайте, мне интересно.

Феншэ терпеливо ждал, пока Мартен разовьет свою мысль. Возникающие предложения были длинными.

«Школа, родители, окружающие внушают нам предвзятые подходы к взгляду на мир. Мы смотрим на все через эти искажающие призмы. Результат: никто не видит, что происходит в действительности. Мы видим лишь то, что хотим увидеть сначала. Мы без конца переписываем мир, чтобы он подтверждал наши предубеждения. Наблюдатель изменяет наблюдаемое им».

Замечание позабавило Феншэ, который смотрел на это по-другому.

«Для меня быть больным – это поражение. Быть инвалидом, по-моему, стыдно. Когда я общаюсь с другими, я бессознательно прошу их напомнить мне об этом. И не могу от этого удержаться».

Ученый был впечатлен результатами Жана-Луи Мартена. Он печатал быстро, как секретарь. Со скоростью чуть ниже нормальной речи. Обязанность создает средство. Время, проведенное за написанием книги, не принесло ему писательской славы, но придало удивительную живость.

– Осознание этого уже есть шаг к освобождению от предрассудков, – ответил он.

«В самом деле, мы не позволяем реальности существовать. Мы приходим в мир с убеждениями и, если реальность противоречит им, сделаем все для того, чтобы понять ее превратно. Например, если я уверен, что люди будут меня отталкивать, потому что заметят, что я инвалид, а они не станут этого делать, я начну неверно воспринимать малейший их намек, чтобы можно было сказать: „Вот видите, они меня отталкивают, поскольку я инвалид“».

– Это принцип паранойи. Страх создает опасность.

Самюэль Феншэ вытер слюну, которая снова потекла.

«Это еще хуже. Мы нападаем на реальность. Постоянно изобретаем реальность, удобную только для нас, и, если эта реальность не согласуется с реальностями других, мы их отрицаем!»

Глаз Жана-Луи Мартена выражал гнев или, скорее, энтузиазм, который никто не смог бы сломить. «Думаю, мы все сумасшедшие, доктор. Потому что деформируем реальность и не способны принять ее такой, какая она есть. Люди, которые кажутся остальным самыми симпатичными, – это те, кто способен лучше скрывать свое восприятие реальности, чтобы создавать впечатление, что они принимают реальности других. Раскрой мы все, о чем думаем в действительности, мы бы только и делали, что спорили».

Он остановился.

«Возможно, это самое ужасное, что я осознал: я считал себя физическим инвалидом, а, поразмыслив как следует, замечаю, что я инвалид умственный. Я не способен постичь мир».

Доктор Феншэ помедлил с ответом.

«Существует ли хоть кто-то, способный принять реальность такой, какая она есть, не желая додумать ее?» – настаивал Жан-Луи Мартен.

– Мне кажется, это и есть цель жизни здорового человеческого разума. Принять реальный, действительный мир, возможно, отличный оттого, каким мы его желаем видеть.

«По-моему, это мы изобретаем реальность. Ведь это мы определяем свое место в мире. И именно наш мозг превращает нас в шесть миллиардов богов, едва сознающих свои возможности. Итак, я собираюсь определить свое мировоззрение и разрушить рамки обстоятельств. И отныне решаю считать себя отличным парнем в захватывающем и неизведанном мире, против которого у меня нет никакого предубеждения», – написал тогда Жан-Луи Мартен.

Самюэль Феншэ стал по-другому смотреть на своего больного. Куда подевался скромный служащий юридической службы ниццкого банка? Мартен был как кокон, превращающийся в бабочку, хотя не тело, а разум развертывал свои разноцветные крылья.

– Вы начинаете меня поражать, Мартен.

«Этой ночью я видел сон, – написал больной.

Мне снилось, что есть шикарный салон, где все радуются. И вы, не знаю почему, были там в самой середине с огромной головой, гигантской, три метра высотой». Самюэль Феншэ взял его за руку.

– Сон – как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать, что им хочется. Ваш сон ничего не означает, разве что, возможно, вы меня переоцениваете.

42

Полдень, и НЕБО в полном возбуждении. Возле сельского домика, резиденции Клуба Эпикурейцев, один за другим паркуются муаровые лимузины. Из них выходят роскошные люди. Женщины в платьях от кутюр раскрывают вееры и поправляют шляпы. Тепло.

Исидор и Лукреция останавливают свой мотоцикл с коляской. Они снимают каски, очки и плащи красного и черного цвета, из-под которых виднеются вечерние туалеты. На Лукреции пурпурное платье с разрезом, на Исидоре зеленый пиджак и просторная рубашка из бежевого поплина. Лукреция переобувается. Вместо мотоциклетных сапог на ней черные лодочки на каблуках-шпильках и модные чулки в сеточку. Исидор остается в мокасинах. Он смотрит на свою подругу, которую никогда ранее не видел в такой одежде. Теперь это уже совсем не девчонка, она определенно выглядит как роковая женщина. Длинные рыжие волосы, ниспадающие на пурпурное платье с разрезом, еще больше подчеркивают изумрудно-зеленые глаза, чуть подведенные черным карандашом. Блестящая губная помада придает ее лицу сияние. Благодаря высоким каблукам она стала на несколько сантиметров выше.

– Эти туфли новые, и они мне жмут. Давайте побыстрее зайдем, чтобы я от них освободилась, – с беспокойством признается Лукреция.

Оба журналиста присоединяются к тем, кто ждет, чтобы пройти на праздник, а в это время из громкоговорителей раздается симфоническая музыка.

Жером Бержерак в кашемировой куртке с моноклем в руке подходит их поприветствовать. Он предлагает им посмотреть на его «Киску».

– Это ваша подруга?

Миллиардер ведет их за дом. Там, в центре поля. они замечают то, что было названо «Киской». Это воздушный шар, постепенно приобретающий объем благодаря потоку теплого воздуха. На пока еще приспущенной сфере изображено лицо Самюэля Феншэ в три метра высотой.

– Это в честь Самми. Он по-прежнему рядом с нами. Шар надувается долго, но думаю, что к концу праздника «Киска» сможет послужить апофеозом, не так ли?

Жером снова целует ручку красивой журналистке.

– Ну а вы, как всегда, богатый бездельник?

– Как всегда.

– Если у вас слишком много денег, я с удовольствием вам помогу.

– Это была бы медвежья услуга. Когда денег нет, кажется, что они – решение всех проблем, а когда они есть, как в моем случае, обнаруживаешь большое зияние. Хотите, расскажу вам о самом лучшем? На прошлой неделе я взял лотерейный билет – так, лишь для того, чтобы показаться «бедным», – и выиграл! Так уж устроен мир, дело только за тем, не нужно ли нам чего-нибудь. К примеру, сейчас я хотел бы, чтобы мне не были нужны вы…

Исидор выказывает нетерпение.

– Послушай, сестричка, полагаю, праздник уже начинается. Не стоит пропускать начало.

Они входят и видят Миша, который дает указание охраннику, чтобы тот их впустил.

Пара садится за позолоченный стол. Лукреция пользуется тем, что длинная скатерть скрывает ее ноги, и сбрасывает туфли. Она массирует пальцы, изболевшиеся в слишком тесной обуви. Она вспоминает китаянок, которых обязывали перебинтовывать стопу, чтобы ножки были маленькими, и думает о том, что современная мода заставляет женщин страдать ничуть не меньше. Она веером растопыривает пальцы с накрашенными ногтями и гладит их, дабы утешить за то, что пришлось им навязать во имя красоты и фации.

Мажордом раздает карточки с программой: еда, речи, сюрпризы.

Все сели, двери закрываются. Звучит ода «К радости» Бетховена, тем временем сцена освещается. На эстраду поднимается Миша, держа в руке свои записи, он становится лицом к столу и начинает краткий доклад на тему удовольствия.

Президент НЕБА напоминает, что удовольствие – долг каждого человека. «Возлюби себя, и познаешь небеса и богов», – декламирует он, перефразируя Сократа, который призывал: «Познай себя». Он осмеивает стоиков, романтиков, героев, мучеников и мазохистов, которые не поняли, что мгновенное удовольствие – главная движущая сила жизни.

– Богу нравится видеть нас радостными, – заключает он.

Аплодисменты.

– Спасибо. Пируйте. Если вам нравится: ешьте руками! И не забывайте: грех лучше лицемерия.

Слуги в ливреях приносят блюда с икрой и шампанское; на бутылках указан год урожая. Маленькие рыбьи яйца лопаются на зубах, сок их растекается во рту. Шампанское заливает зародышей, заключенных в икре, и спирт высвобождает вкус нескольких сортов белого винограда, который поднимается к задней части нёба, и обонятельные сенсоры начинают улавливать аромат.

Миша напоминает, что вечер посвящен памяти доктора Самюэля Феншэ.

– …Но помимо того восхищения, которое мы испытываем к Феншэ как к психиатру-реформатору, талантливому невропатологу, гениальному шахматисту, Феншэ – это образцовый эпикуреец, чему я хотел бы воздать здесь честь.

– …Друзья мои, друзья мои! Повторяю, мы тут не для того, чтобы жить несчастными, и уж тем более не для того, чтобы умереть несчастными. Да будет облик Самюэля Феншэ маяком, который ведет нас. Умирать счастливыми. Умирать от удовольствия. Умирать, как Феншэ!

Снова овация.

– Спасибо. И еще. Мы имеем большую честь видеть среди нас Наташу Андерсен.

Топ-модель встает под звуки оды «К радости». Овации усиливаются. Аплодируя вместе со всеми, Лукреция Немро наклоняется к Исидору Катценбергу.

– По-моему, она ледяная. Я никогда не понимала, почему мужчин так привлекают эти высокие скандинавские блондинки.

– Может быть, потому, что они вызывают желание состязаться? Как раз потому, что они кажутся нечувствительными, хочется заставить их взволноваться. Вспомните Хичкока, он любил только холодных блондинок, так как утверждал, что, когда те делают что-то, слегка выходящее за рамки обычного, это сразу же кажется необыкновенным.

Наташа Андерсен склоняется к микрофону:

– Добрый вечер. Самюэлю понравилось бы здесь, среди вас, на этом празднике. Незадолго до смерти, когда мы разговаривали в машине, он сказал мне: «Думаю, мы переживаем переходный период, все становится возможным, нет больше технических границ в расширении человеческого разума, единственное, что замедляет это расширение, – наши страхи, архаизмы, наши блокировки и предубеждения». Аплодисменты.

– Я любила Самюэля Феншэ. Это был светлый ум. Вот все, что я могу сказать.

Она садится, и праздник продолжается. Слуги приносят большие подносы с холодными и горячими блюдами. Свет гаснет. Бетховена сменяет Гендель. Он лучше способствует пищеварению.

Исидор и Лукреция незаметно подкрадываются к Наташе Андерсен.

– Мы расследуем смерть Феншэ.

– Вы из полиции? – спрашивает топ-модель, не удостоив их даже взглядом.

– Нет, мы журналисты.

Наташа Андерсен смотрит на них с пренебрежением.

– Мы думаем, это убийство, – произносит Исидор.

Она растягивает рот в разочарованной улыбке.

– Я видела, как он умирает в моих объятиях. В комнате больше никого не было, – говорит она, отворачиваясь, чтобы посмотреть, нет ли кого, беседа с кем была бы ей приятнее.

– Наши чувства порой нас обманывают, – настаивает Лукреция. – Судебный эксперт, делавший ему вскрытие, был убит, когда собирался добавить к расследованию новый факт.

Наташа Андерсен сдерживается и очень медленно произносит:

– Предупреждаю, если вы расскажете что бы то ни было, бросающее тень на меня или на моего бывшего друга, я пошлю к вам своих адвокатов.

Металлически-голубые глаза топ-модели с вызовом смотрят в изумрудные глаза журналистки. Обе молодые женщины напряженно, без улыбки, изучают друг друга.

– Мы здесь, чтобы помочь вам, – мягко говорит Исидор.

– Знаю я вас, вас и вашу породу. Вы здесь, чтобы попытаться воспользоваться моим именем и написать скандальную статью, – отрезает Наташа Андерсен.

Тут появляется Миша, дабы представить вновь прибывших бывшей подруге Феншэ. Лукреция и Исидор отходят.

– Она вам не нравится? Это нормально. Красивых девушек всегда ненавидят, – забавляется Исидор.

Лукреция пожимает плечами.

– Знаете, чего бы мне в эту секунду хотелось больше всего?

43

«…Такой же имплантат в мозгу, как у Каннингема». Феншэ взглянул на своего больного.

– Сожалею, но это очень дорогая операция. В больнице мне и так каждый день сокращают кредиты. По-моему, чиновники предпочитают отдавать деньги в тюрьмы, поскольку это успокаивает «мещанина-налогоплательщика-избирателя». О сумасшедших же предпочитают забыть.

Глаз Мартена блестел. Недавняя гимнастика для глаз дала свои плоды.

«А если я найду средства обогатить эту больницу?» Врач наклонился к больному и прошептал ему на ухо:

– В любом случае у меня нет сноровки. Трепанация – штука тонкая. Малейшая ошибка может повлечь серьезные последствия.

«Я готов рискнуть. Вы согласны произвести это вмешательство, если я сумею превратить вашу больницу в процветающее предприятие?»

Когда Самюэль Феншэ давал согласие, он все еще сомневался.

Лицо Мартена не могло выразить убежденность, но он написал так быстро, как мог:

«Вспомните, Самюэль, вы сказали мне, что хотите углубить реформы. Я готов помочь вам».

– Вы не отдаете себе отчета, насколько здесь трудно сдвинуть что-либо с места.

«А вам не кажется, что трудно бывает потому, что мы ничего не делаем. Доверьтесь мне».

Феншэ кивнул.

Жан-Луи Мартен надеялся быть на высоте своего вызова.

Он рассмотрел проблему со всех сторон. Сперва разыскал примеры в истории.

У древних греков была церемония, в течение которой недееспособных людей бросали в море во имя искупления грехов сообщества. В Средние века к деревенским дурачкам относились терпимо, но осуждали и сжигали как колдунов тех, кого считали одержимыми.

В 1793 году, когда Французская революция раздула смуту на парижских улицах и во всех сферах общественной жизни гулял ветер перемен, доктор Филипп Пенэль, молодой врач, друг Кондорсе, стал директором больницы Бисетр, самого большого дома для умалишенных во Франции. Он увидел, в каком положении были сумасшедшие того времени. Они были заключены в темные камеры, где не было ни одного свободного квадратного метра, сидели связанные и избитые – с сумасшедшими обращались как с животными. Чтобы угомонить их, им пускали кровь, погружали в ледяные ванны, заставляли глотать слабительное. После того как разрушили Бастилию, Филипп Пенэль предложил открыть новые психиатрические больницы. Во имя свободы опыт был предпринят.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Последний секрет":