Бернард Вербер
Третье человечество
25-я страница |
86
Давид резко ударил по тормозам.
Вот она.
Вилла была скромной, ее окружала решетчатая ограда. Все выглядело заброшенным, и лишь табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ», казалось, придавала существованию этого места хоть какой-то смысл.
Обойдя здание по периметру, Давид обнаружил сзади стеклянную дверь, разбил ее камнем и проник в просторное, обшитое деревянными панелями помещение. Затем воспользовался экраном смартфона и осветил последнее жизненное пристанище прадеда, Эдмонда Уэллса.
По всей видимости, сюда давно никто не входил.
Повсюду висели увеличенные фотографии муравьиных головок.
Он увидел лицо прадеда, который был похож на Кафку. А внизу легендарный девиз «1 + 1 = 3».
В честь синергии между всеми живыми существами?
В кухне на двери было написано: «Ни в коем случае не спускайся в подвал». Давид вышиб замок и обнаружил за створкой, скрипнувшей петлями, теряющуюся в глубине темную лестницу. Не решившись обследовать подвал, он, комната за комнатой, продолжил осматривать виллу и набрел на спальню. Внутри была вставленная в рамку фотография женщины с евразийской внешностью. Молодой человек ее узнал.
Дочь Эдмонда Уэллса, Летиция Уэллс. Мать моего отца. Моя бабушка.
Обыскав другие помещения, в спрятанном в глубине шкафа чемодане он наконец нашел толстенный блокнот с надписью: «Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том VII». Внизу шла приписка более мелкими буквами: «Краткое изложение шести предыдущих томов, дополненное новыми главами».
Давид стал рассматривать объемистый труд.
Вот наследие, которое эффективнее генов: цепочка слов, возрождающая дух прадеда, который, как и я, полагал, что эволюция будет двигаться в сторону уменьшения размеров живых существ — в пику остальным, верившим, что виды будут становиться все больше и крупнее. Вот что отцу пришлось перенести на компьютер в виде файла, которым я впоследствии воспользовался. Вот что поведет меня вперед.
Он зажег свечу и стал читать первый попавшийся отрывок.
87. Энциклопедия: Апокалипсис
Одним из первых пророков Ветхого Завета является Захария, который в названном его именем писании (Книга пророка Захарии) упоминает «Aharit На Yamim», что можно перевести с древнееврейского как «конец света».
Событие это разделено на два этапа. Первым из них является Армагеддон — последняя битва воинов Света против сил Тьмы. Лагерь воителей Тьмы представляет собой союз между Гогом и Магогом (речь в данном случае может идти о двух царствах, скифов и персов, объединившихся, чтобы пойти войной на Иудею). Армагеддон также содержит в себе ссылку на Ар Мегиддо (Ар означает холм), где в 609 году до Рождества Христова произошло сражение между царем Иосией и египетским фараоном Нехо II (если верить Библии, это было столкновение между силами Добра и Зла).
Второй этап — возвращение пророка Илии, который возвещает о пришествии Мессии и начале эпохи мессианства. Эта фаза, последняя, включает в себя три стадии:
«T’hiyat hametim»: воскрешение мертвых;
«Yom На Din»: день Страшного суда. Представляет собой момент, когда все люди должны держать перед Богом отчет за свои хорошие и плохие поступки на земле;
«Olam Haba»: воцарение навеки лучшего мира. Подразумевает вознаграждение душ, в зависимости от их действий и поступков в отношении других людей, и пришествие Мессии, который положит конец течению времени.
Эдмонд Уэллс у «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том VII
88
Давид возобновил поиски в доме прародителя. Он по очереди разглядывал скульптуры муравьев и полотна с их изображением, семейные фотографии, но спуститься во тьму подвала так и не решился.
Затем молодой человек вышел в сад. Сидевший на стволе столетнего дерева муравей, столь привычный в лесах Европы, в страхе убежал.
Они трусливее своих кочевых африканских собратьев.
Давид заставил насекомое переползти на его палец, затем преградил ему путь. Муравей выглядел таким же обезумевшим, как и он сам, когда висел на ветке дерева в Конго. Ученый поднес его к глазам, но в своем ужасе мурашка дошла до того, что предпочла низвергнуться в пустоту, что напомнило молодому человеку падение его проводника Н’гомы. С той разницей, что букашка не разбилась и рысью побежала в траве.
Давид пошел за ней.
Насекомое привело его к типичному куполу рыжих муравьев почти 1,5 метра высотой. Сотни солдат-муравьев приблизились к нему и тут же в страхе бежали. Он приложил руку к сложенной из веточек пирамиде, чтобы войти в контакт с энергией города этих крошечных созданий.
В небе вдруг загрохотало, засверкали молнии. И тогда Давид стал свидетелем феномена, о котором слышал, но своими глазами не видел: брачного взлета города. Воспользовавшись напугавшей птиц грозой, наделенные полом крылатые особи сгрудились на вершине купола муравейника. Первыми в воздух поднялись тысячи самок, узнаваемых по крупным размерам и длинным крыльям, за ними последовала эскадра более мелких самцов. Мужские особи пикировали на женские и запрыгивали им на спину, чтобы осеменить. И пока небо озарялось сполохами, муравьи предавались этой оргии.
Несколько птиц, превозмогая страх перед громом и молнией, ринулись, чтобы полакомиться вкусными самцами и самками, неспособными бежать и защищаться. Истощенные мужские особи падали, их тут же заменяли собой другие, полные решимости наполнить семенем чрево принцесс. Обессилевшие пойдут на корм ящерицам, паукам и змеям. Им было не спастись.
Давид вспомнил почерпнутые из компьютерной версии «Энциклопедии» сведения о том, что из двух тысяч взлетевших только что маток выживут одна-две. Они сядут на землю, снесут Сначала одно яйцо, потом два, а затем целые тысячи, которые образуют город.
Какое странное решение — покидать родные пенаты, всем рисковать и начинать с нуля на новом месте.
Тем не менее он мог только восхищаться мужеством этих крылатых муравьев, бросивших вызов погоде, хищникам и голоду.
На нос молодому человеку упала капля воды, за ней вторая, затем хлынул проливной дождь, от которого запели листья. Давид взял бумажный вариант «Энциклопедии», запер дверь виллы, закрылся в машине и, полагая, что в доме прародителя больше не найдет ничего интересного, решил вернуться в Париж.
Дождь лил все сильнее, дворники с трудом справлялись с потоками воды на ветровом стекле. Он представил себе муравьиных маток, которым нужно пережить ливень, чтобы построить новый город.
Давид покатил к Южной автостраде. Застряв в пробке, погладил «Энциклопедию» и открыл первую попавшуюся страницу. Глава называлась «Загадка трех спичек», в ней были ссылки на первый том «Энциклопедии», в котором была загадка: «Как из 6 спичек составить 4 треугольника?» (ответ: пирамида). Во втором томе спрашивалось: «Как составить 6 треугольников из 6 спичек?» (ответ: шестиконечная звезда Давида). В третьем томе задача усложнялась: «Как из 6 спичек составить 8 треугольников?» (ответ: зеркало), а в последнем, вместо повышения, игра шла на понижение. Задача, так и не решенная, звучала так: «Как из 3 спичек составить квадрат?»
Почему такой серьезный ученый тратил время на то, чтобы придумывать ребусы для подростков?
В то же время он не удержался перед соблазном, представил три подвешенные в воздухе спички и стал обдумывать возможные сценарии того, как составить из них квадрат.
Это невозможно. Нельзя составить четырехугольник, имея в наличии только три элемента. На этот раз он придумал загадку, у которой нет решения.
Давид медленно двигался в пробке у Орлеанских ворот, совершенно не замечая черного автомобиля, ехавшего в нескольких десятках метров сзади. Затем въехал в столицу, где транспортный поток был не таким плотным.
В порыве внезапного вдохновения молодой человек поехал по магазинам, торгующим комнатными растениями и кустами. В первую очередь ему хотелось пообщаться с продавцами карликовых видов, чтобы поведать о своих талантах в деле миниатюризации живых существ. Многие из них записали его координаты и пообещали перезвонить, если им понадобятся его услуги. Давид, немного разочарованный, подумал, что ему нужно быстро найти работу. Он остановился на стоянке и попытался уснуть, но в голове, накладываясь друг на друга, постоянно кружились образы джунглей, пигмеев, Нускс’ии, отца, Антарктики, а затем прадеда и леса Фонтенбло.
Он подумал о матери, Мандарине Уэллс.
Подумал об Авроре.
И наконец заснул.
89
Я помню.
Поначалу новые защитники, гибридные свиноприматы, меня немного разочаровали.
Они были грязные и склонные к насилию, не столь чувствительные, как осьминоги, не столь точные, как вороны, и намного грубее дельфинов. Жили они общинами, уровень организованности которых был ниже, чем у крыс, но я знала, что они способны быстро учиться.
Оказывая волновое воздействие на снившиеся им сны, я побуждала их наблюдать за муравьями и учиться у них, потому что втайне надеялась оправдать все свои усилия, потраченные на этих общественных насекомых.
В ту эпоху, чтобы держать это изобретение под полным контролем, все свиноприматы были собраны мной в одном месте — на острове, где я их холила и лелеяла, обеспечивая идеальную температуру, идеальную флору и идеальное питание. Вот так, пользуясь моими защитой и покровительством, они развивали свой разум и сознание в полном соответствии с моими чаяниями.
Сверходаренные ученики.
Этот остров я окрестила «своей лабораторией».
Сами они называли себя тремя слогами: «Че-ло-век». Вот так для моих излюбленных жильцов все и началось. Это произошло на острове, когда-то носившем название Ха-Мем-Пта, который некоторые, много позже, нарекли Атлантидой.
90
Давид проснулся. Он вздрогнул, встряхнулся и вновь сел за руль старой отцовской машины. Включил двигатель, выехал со стоянки и бесцельно покатил вперед.
Движение было не очень интенсивным. Наконец в зеркале заднего обзора молодой человек увидел черный лимузин с тонированными стеклами. Он сделал несколько обманных движений, но автомобиль тут же на них отреагировал. За ним явно следили. Он нажал на газ и, чтобы оторваться, на полной скорости преодолел несколько поворотов. Черный лимузин не отставал. В тот самый момент, когда для молодого человека забрезжила надежда затеряться в лабиринте узких улочек, двигатель старого «хендея» заглох. Давид попытался завести его вновь. Тщетно. Не сводя глаз с приближающегося черного силуэта, он задумался над тем, что делать дальше. Чувствуя угрозу, выбрался из машины, быстро пошел вперед, следя в витринах за реакцией преследователей. Черная машина остановилась, дверца открылась, из лимузина вышел высокий мужчина. В нем точно было больше двух метров.
Давид прибавил шагу и свернул на боковую улочку, мужчина не отставал. Давид повернул опять и оказался в тупике.
Он почувствовал, что внутри поднялся первородный страх и быстро распространился по жилам — тот самый страх, который, должно быть, испытывали пещерные люди, когда по пятам за ними шел медведь или лев.
Теперь он был зажат в угол. Великан не торопился.
— Что вам от меня надо? — спросил Давид, стараясь придать голосу решительности.
И инстинктивно принял позу конголезской гориллы: плотно сжатые челюсти, высоко поднятые плечи, напряженные мышцы — он был готов к сражению или бегству. Колосс продолжал бесстрастно приближаться к нему.
Давид, охваченный паникой, бросился к невысокой стене и с трудом через нее перелез. Великан преодолел препятствие без особого труда и размашистым шагом двинулся к нему. От волнения и страха спина молодого человека взмокла от пота.
Он побежал и резко свернул на небольшую улочку. В самом ее конце стояла белая машина. Дверца открылась, и на водительском месте он увидел карлицу. Педали и ручки управления были приспособлены под ее рост.
— Садитесь, доктор Уэллс! — предложила она.
Он застыл в нерешительности, но высокий силуэт неумолимо двигался в его сторону.
— Вы меня не узнаете? — спросила шофер в юбке.
Тогда до Давида дошло, что перед ним одна из членов конкурсного жюри Сорбонны. Он плюхнулся на место пассажира, поспешно захлопнул дверцу и стал ждать, когда машина тронется с места. Но женщина не предпринимала никаких шагов.
— Поехали! Чего вы ждете?
Великан подходил все ближе и ближе. Он открыл дверцу и спокойно уселся на заднее сиденье. В то же мгновение карлица включила скорость и поехала.
— Это похищение? — спросил Давид, пытаясь справиться с паникой.
Он посмотрел в зеркало заднего обзора и встретился глазами с колоссом, по-прежнему сохранявшим невозмутимый вид.
— По достоинству оценив приложенные вами, доктор Уэллс, усилия, я хотела бы предложить вам работу.
— И в чем же она будет заключаться?
— В спасении мира. Вам это интересно?
91. Энциклопедия: Конец света по версии ацтеков
В соответствии с мифологией ацтеков, конец света будет включать в себя несколько стадий разрушения.
Начальную фазу они отнесли к первому миру, которым правил бог Тескатлипока (его имя можно перевести как «Дымное зеркало»). Это строгий и суровый бог, его также называли Титлакауаном (что в переводе с языка науатль означает «Мы его рабы»). Бога Тескатлипоку изображали с полностью черным телом, исключение составляли лишь желтые полосы на лице, напоминавшие о животном, могущество которого он собой воплощал, — ягуаре. Его статую нужно было прятать от людских глаз, взирать на нее могли только жрецы. Раз в году ему приносили человеческие жертвы — дюжину молодых людей и четырех девушек, предназначавшихся, как считалось, ему в жены.
По мнению ацтеков, во времена первого мира Земля была населена великанами. Но бог Кетцалькоатль (это имя означает «Пернатый Змей»), который был членом семьи Тескатлипоки и сначала с ним дружил, впоследствии на него рассердился и рассвирепел. Два великана сошлись в бою. Кетцалькоатлю удалось одолеть врага и бросить его в океан.
В это же время остальные боги-великаны, жившие на острове, погибли после того, как их царство поглотила гигантская волна. Этот потоп стал первым этапом разрушения мира.
Затем наступил второй этап.
Бог Тескатлипока не утонул, ему удалось добраться до берега. Он жаждал мести. Когда он нашел своего врага Кетцалькоатля, два бога снова сошлись в бою. На этот раз Тескатлипока оказался проворнее и повалил Кетцалькоатля на землю мощным ударом ноги в живот. Воспользовавшись тем, что враг полностью дезориентирован, этот бог в ягуаровой шкуре наслал страшную бурю, превратившую людей в маленьких обезьян.
Такова была вторая фаза разрушения мира.
Третьим этапом было правление бога-великана Тлалока (также называемого Тлалокантепутли, что в переводе с языка науатль означает «Тот, кто заливает все водой»). Его изображали с длинными клыками и большими круглыми глазами, обрамленными крокодилами. Он был богом дождя. Кетцалькоатль (оправившийся после битвы с Тескатлипокой) вступил в бой и с ним. Пернатый Змей одолел бога с крокодилами и расправился с ним под огненным дождем. А потом превратил всех человекообезьян, поклонявшихся ему, в индюков.
Это была третья фаза разрушения.
В четвертую эпоху правила жена Тлалока Чальчиутликуэ (Та, что носит нефритовую юбку). Она была богиней ураганов и ветров. Кетцалькоатль вступил с ней в единоборство, победил и наслал с неба бурю, обрушившую горы, швырнувшую на землю облака и превратившую всех людей, и так уже ставших обезьянами и индюками, в рыб.
Вот какими, если верить ацтекам, были четыре эпохи и четыре фазы разрушения, через которые человечество когда-то уже прошло и с которыми ему, не исключено, предстоит вновь столкнуться в будущем.
Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том VII
92
Зал ночного клуба «Апокалипсис сейчас» был заполнен полусотней мужчин в костюмах с галстуками. Сцена вспыхивала оранжевыми, желтыми и фиолетовыми огнями. Из динамиков зазвучал голос:
— А теперь наша новая звезда! Она ученый, но сейчас науке не хватает финансирования, и девушка предпочла преподавать биологию, не препарируя мышей, а демонстрируя нам свою собственную анатомию. Господа, позвольте представить вам самую образованную стриптизершу: профессора Дарвинию. Я обещаю — она вытащит на свет все тайны вашего естества. Эта женщина способна превратить человека в обезьяну!