Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Смех циклопа

(en: "The Laughter of the Cyclops", fr: "Le Rire du Cyclope"), 2010

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 |

 


17-я страница> поставить закладку

 

Кати отвечает анекдотом про кур: девять.

Каждый лихорадочно ищет слабое место в обороне противника. Зал улюлюкает и скандирует:

— Смеши или умри!

Перерыв, и новый раунд. Все без изменения.

Неожиданно, может быть от усталости, взмокший Себастьян проявляет слабость. Его щеки подрагивают. Он негромко смеется, хотя Кати еще не рассказала анекдот.

Вот где таится опасность. Нервный смех от напряжения. У него уже пять делений, а Кати еще даже рта не раскрыла. Он, наверное, выпил для храбрости.

Анекдот Кати взламывает первую линию психологической обороны Себа. Это чувствует весь зал. Гальванометр показывает уже пятнадцать делений. Шутка Кати, словно торпеда, преодолевает вторую линию сопротивления. Шестнадцать. Зал застывает. Третья линия укреплений прорвана: семнадцать, восемнадцать.

Абсолютная тишина. Слышен только смех Себа, усиленный микрофоном, прикрепленным к дулу пистолета.

Девятнадцать…

Лукреция фотографирует без остановки. Ей кажется, что все происходит как в замедленной съемке.

В нескольких метрах от Себа включается электромеханическое устройство, которое давит на спусковой крючок пистолета. Боек ударяет по патрону, вспышка, порох воспламеняется и выталкивает пулю из дула. Малокалиберный унитарный патрон кольцевого воспламенения двадцать второго калибра пролетает несколько сантиметров, пронзает кожу, пробивает череп, проникает сквозь массу мозга и выходит из другого виска. Себ, с лица которого еще не исчезла улыбка, обмякает в кресле.

Зрители вскакивают с радостными воплями:

— ПЗС! ПЗС! ПЗС!

"Девушки Дария" появляются на ринге, отвязывают тело и уносят на носилках, прикрыв красным покрывалом.

Тадеуш Возняк берет микрофон.

— Ну что ж! Значит, нашему Себу Ученому было чему поучиться!

В зале смех. Тадеуш, улыбаясь, продолжает:

— Не помню, кто сказал: "Опыт — это накопленные нами ошибки!" Итак, победитель — Кати Серебристая Ласка. Она — чемпион недели и участвует в следующем турнире. Победит ли она Артуса, который продержался две недели? Мы узнаем об этом… в следующий понедельник!

— ПЗС! ПЗС! ПЗС! — ревет толпа.

Тадеуш Возняк закрывает тремя пальцами правый глаз. Все повторяют его жест.

Лукреция чувствует, как к горлу снова подкатывает тошнота, но она справляется с собой. Она настраивает фотоаппарат на крупный план, но тут из ее кармана выскальзывает клочок бумаги, на котором Себастьян Доллен написал три буквы: "G.L.H.". Записка, кружа, словно осенний лист, опускается на ринг между двумя ярко освещенными креслами.

Зрители поднимают глаза и видят под потолком молодую женщину с фотоаппаратом.

47

Разговаривают три мышки.

Первая гордо заявляет:

— Я умею доставать сыр из пружинных мышеловок, а на мне — ни царапины. Секрет в том, что это нужно делать очень быстро.

Вторая говорит:

— Подумаешь! Видела крысиный яд в розовых гранулах? Я им выпивку закусываю!

Третья смотрит на часы и небрежно произносит:

— О, уже пять! Пока, девчонки, мне пора. Пойду кота насиловать.

Отрывок из скетча Дария Возняка "Наши друзья животные"

48

Рискованные повороты, скрежет тормозов, летящие по ветру длинные волосы, выбившиеся из-под шлема.

Лукреция прибавляет газа, металл грохочет, мотоцикл мчится вперед. В зеркале заднего вида растет маленькая точка. С каждым поворотом она все ближе. Теперь Лукреция может ясно рассмотреть преследователя.

За ней на "Харлее" мчится телохранитель, похожий на питбуля. На груди его ядовито-розовой куртки зеленые буквы: "Дарий". Пещерный человек даже не надел шлем. Он не торопится, он уверен, что Лукреции не уйти.

Мужчины постоянно недооценивают женщин, и напрасно. Предрассудки мачо за последний век нисколько не изменились. Особенно среди мотоциклистов.

Лукреция проносится на красный свет, петляет между машинами. К счастью, улицы в этот поздний час свободны.

Она замечает еще двух телохранителей — на таких же мотоциклах, в такой же одежде.

Черт! Я сама недооценила Исидора! Он же сказал: "Я так и знал, что вы меня не послушаете", чтобы заставить меня туда пойти. И я, конечно, пошла! И более того… Он оказался прав. Он бесит меня.

Лукреция прибавляет газа. Она знает свой мотоцикл, как всадник знает свою лошадь. Она прислушивается к рычанию мотора, словно к дыханию мчащегося галопом чистокровного жеребца. По звуку шин, словно по стуку копыт, она может определить, насколько хорошо сцепеление колес с дорогой. Ее итальянский скакун умеет даже прыгать. Но свободу его движений сдерживает коляска.

Широкий трехколесный мотоцикл с коляской, который Лукреция купила на первый гонорар в "Современном обозревателе", уступает в маневренности и скорости двухколесному. Но она считает свой мотоцикл идеальным транспортным средством. В коляске можно возить чемоданы, инструменты или пассажиров.

На полной скорости она обгоняет автофургон, огибает грузовик, который сдает задом, едет по встречной полосе, по тротуару среди разбегающихся пешеходов. Три мотоциклиста не отстают. Лукреция выезжает на широкий проспект. На спидометре сто десять километров в час. Опасность столкновения слишком велика, быстрее ехать нельзя.

Лукреция уходит на кольцевую автодорогу и петляет между грузовиков. Но три розовые точки в зеркале заднего обзора продолжают преследование.

Неожиданно мотоциклист, похожий на питбуля, прицеливается и стреляет. Одна пуля едва не задевает Лукрецию, другая разбивает фару ближайшей машины. Третья вдребезги разносит фотоаппарат.

Ах так! Вот в какие игры вы играете? Я думаю, вы не поняли, с кем имеете дело! Тем хуже для вас. Пора выдвигать большую артиллерию.

Она мысленно перебирает арсенал подручных средств.

И выбирает самое убойное.

49

Два человека сидят за столом. Один режет торт на две очень неравные части и берет себе самую большую. Второй обижается:

— Это невежливо!

— А что бы ты сделал на моем месте?

— Я взял бы кусок поменьше!

— Так чем ты недоволен? Я тебе его и оставил!

Отрывок из скетча Дария Возняка "Все дело в логике"

50

Замок щелкает. Лукреции удается его взломать. Задыхаясь, она распахивает входную дверь и врывается в дом.

— Скорее! — кричит она, бегом преодолевая мостик с лианами.

Исидор не плавает с дельфинами и не медитирует. Он ест и смотрит по телевизору новости с выключенным звуком. В комнате звучит классическая музыка: "Нептун" из симфонической сюиты "Планеты" Густава Холста.

Под мощные звуки сотен скрипок команда спасателей разбирает завалы после землетрясения.

Исидор как завороженный смотрит на страшные кадры, не требующие комментариев. На экране охваченных отчаянием людей сменяет руководитель страны в военной форме. Вне себя от гнева, он кому-то грозит. Может быть, вулкану или министру, не принявшему вовремя меры. Или соседнему государству.

— Скорее! — повторяет Лукреция.

Она загораживает экран, пытаясь привлечь внимание Исидора. Он наклоняется вбок, пытаясь увидеть экран.

— Опять вы? — невозмутимо замечает он. — Это уже насилие.

Он наливает себе напиток янтарного цвета и жестом просит Лукрецию отодвинуться.

— Исидор! Объяснять некогда, но…

— Убирайтесь.

Лукреция подбегает к окну и видит, что рядом с ее "гуччи" остановилось три мотоцикла.

— Скорее, Исидор, они уже здесь!

— Ничто не может служить оправданием поспешности.

— Они здесь! Они гонятся за мной потому, что я все видела. Они очень опасны!

— Какое мне дело до ваших неприятностей?

— Они хотят меня убить!

Она показывает ему то, что осталось от фотоаппарата. Он не проявляет никакого волнения.

— Люди умирают каждый день.

— Скорее! Надо готовиться к обороне!

— Во-первых, когда приходишь к кому-то в дом, надо поздороваться. Хотя бы постучать или позвонить в дверь.

— Я стучала!

— Придется повесить на дверь более надежный замок.

Лукреция с трудом переводит дух.

— Вы были правы! По понедельникам ночью там творятся ужасные вещи. Это опасные безумцы.

— О ком это вы?

— О "Театре Дария". По понедельникам они убивают друг друга шутками и пулями.

Исидор наконец поднимает глаза на Лукрецию. Ее рыжие волосы растрепаны, кожаный костюм в нескольких местах порван.

— Ничего не понимаю. О чем вы говорите?

— Они уже близко! И вооружены!

По телевизору начинается новый сюжет. Папа Римский обращается к толпе. Бегущая строка сообщает, что он не рекомендует верующим пользоваться презервативами. Музыка по-прежнему не соответствует изображению на экране.

— Да послушайте же меня, Исидор!

Лукреция выключает стереосистему. Исидор невозмутимо прибавляет звук телевизора. Тогда Лукреция хватает пульт, и наконец наступает тишина.

— Вы что, не понимаете? Они преследуют меня! Они знают, что я здесь!

— Всегда есть три выхода. Первый — сражаться. Второй — защищаться. Третий — бежать.

Черт, это ведь у него я научилась все нумеровать.

Они слышат топот. Кто-то поднимается по винтовой лестнице.

Исидор включает камеру видеонаблюдения, и на экране появляются три вооруженных человека в розовых костюмах. Они подходят к входной двери.

— Ясно. Кажется, вы были правы.

— Что будем делать?

— Вариант номер три: побег.

— Но лестница одна!

— У меня есть аварийный выход.

— Делайте что хотите, но только скорее, они уже тут!

— Перестаньте сходить с ума, вы становитесь предсказуемой. Сохраняйте спокойствие и следуйте за мной.

— Но они уже…

Незваные гости всего в нескольких метрах от входа, когда Исидор не спеша переходит по мостику на центральный остров и запирает замок. Телохранители стучат и пытаются войти. Они стреляют в замочную скважину, которая звенит как колокол, все сильнее и сильнее молотят кулаками по металлической двери.

— Ну и где ваш аварийный выход? Что это — туннель, вторая лестница, лифт, частный вертолет, катапульта? — спрашивает Лукреция, задыхаясь.

Исидор достает из шкафа холщовый мешок, открывает слуховое окно, вынимает из мешка длинную веревочную лестницу и сбрасывает в окно.

— Вы что, смеетесь? Это и есть аварийный выход?

Удары в дверь, ведущую в квартиру, усиливаются. Исидор и Лукреция вылезают в слуховое окно и торопливо спускаются по веревочной лестнице вниз.

Несколько потревоженных летучих мышей взлетают в воздух.

Я чувствую, что, когда мы спустимся, он скажет мне что-нибудь неприятное.

Мужчины все такие, им всегда нужно кого-то упрекать.

Наконец их ноги касаются земли. Лукреция ведет Исидора к мотоциклу, протягивает ему шлем и мотоциклетные очки. Он садится в коляску и накрывает колени пледом.

— Вы понимаете, что вы наделали? Я спокойно сидел дома и смотрел телевизор, а вы ворвались ко мне посреди ночи. Надеюсь, что причина у вас уважительная, — ворчит он.

Лукреция протягивает ему револьвер. Исидор с пренебрежением смотрит на оружие и отшвыривает прочь.

— Вы с ума сошли? Это коллекционный "манурин" 1973 года, "магнум", триста пятьдесят седьмой калибр, он стоил бешеных денег!

— Огнестрельное оружие мешает думать. Считается, что оно может решить за нас наши проблемы, но это не так.

— Если будет погоня, мы сможем отстреливаться!

— Насилие — последний аргумент дурака.

Вот уж кто дура, так это я. Какую я сделала глупость, что поехала к нему. И все из-за гордости! Не выношу, когда меня отвергают.

— Ну и что же вынудило вас побеспокоить меня в столь неподходящее время? Что побудило вытащить меня на мороз? — спрашивает Исидор.

— Зов приключений.

Лукреция резко нажимает на стартер. Верный мотоцикл начинает рычать, срывается с места, и они ныряют в ночь.

51

963 год до нашей эры

Иудейское царство, Иерусалим

Иудеей в ту пору правило Собрание мудрецов из двенадцати колен Израилевых. Профессиональной армии в стране не существовало. При необходимости защитниками родных земель становились хлебопашцы; пастухи и крестьяне брали в руки оружие, когда враг покушался на их границы. Но вторжения становились все более частыми и опустошительными, с севера наступали филистимляне, с юга — египтяне. И евреи в конце концов решили создать постоянную армию. Но чтобы платить жалованье солдатам, нужно собирать налоги. А чтобы собирать налоги, нужна администрация. А чтобы контролировать администрацию, нужна централизованная исполнительная власть. И жители Иудеи изменили систему управления страной. На смену Совету мудрецов из двенадцати колен Израилевых пришло государственное устройство по египетскому образцу, с правительством, во главе которого стоял царь.

Первым царем избрали Саула, за талант стратега и природную харизму.

Вторым царем сделался другой искусный стратег — Давид, победитель филистимлян и великана Голиафа.

Третьим царем стал его сын Соломон.

Соломон укрепил армию, подписал мирные договоры с соседями и начал строительство гигантского храма, объединившего в себе все главные архитектурные и художественные достижения того времени.

Соломон собрал представителей двенадцати колен Израилевых, велел ввести еще один небольшой налог и пообещал, что, как только в стране окончательно воцарится мир, а храм будет закончен, налоговое бремя будет облегчено.

Когда храм Соломона был достроен, а границы укреплены, мудрецы из двенадцати колен Израилевых попросили срочной встречи с царем, чтобы напомнить ему о данном слове.

Царь оказался в затруднительном положении. Его администрация разрослась и стала очень многочисленной. Насколько легко было когда-то увеличить штат, настолько же трудной и даже опасной казалась теперь попытка сократить количество наместников, их заместителей, стражников и солдат. Соломон осознал, что налоги — это система, которая легко развивается в сторону увеличения и с большим трудом поддается модификации в обратном направлении.

Поэтому, когда чрезвычайное Собрание мудрецов из двенадцати колен потребовало изменить финансовую политику, Соломон принялся мямлить и краснеть. Тогда один советник дипломатии, некий Ниссим бен Иегуда, решил разрядить обстановку шуткой.

Удивленные мудрецы некоторое время колебались, а затем разразились хохотом. Обсуждение снижения налогов отложили на более позднее время.

Удивленный и обрадованный Соломон отвел Ниссима бен Иегуду в сторону, чтобы поблагодарить за неожиданное вмешательство.

— Я думаю, что, если бы ты не свел все к шутке, мне пришлось бы пересматривать экономическую политику.

— Смех — проводник духовности, — сказал Ниссим. — Разве Сам Бог не любит остроумной шутки? Разве Он не велел Аврааму принести в жертву единственного сына, а когда тот был уже связан, сказал: "Ладно, я пошутил!"? Разве это не проявление юмора? Разве не Он дал Исааку имя, дословно означающее: "Тот, кто смеется"?

— Действительно, я никогда не задумывался над этим.

— Юмор может решить любую проблему, ваше величество.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Смех циклопа":