Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Смех циклопа

(en: "The Laughter of the Cyclops", fr: "Le Rire du Cyclope"), 2010

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 |

 


45-я страница> поставить закладку

 

— А ты знаешь, как спят младенцы? Они просыпаются каждые полчаса и плачут.

Великая Ложа Смеха.

№ 911 432

127

Далекий звук колокола будит Исидора и Лукрецию.

Окон нет, и они не могут увидеть небо, но на часах семь утра. Белые туники и плащи их размера сложены на стульях. Поверх одежды лежат белые маски. Нарисованные на них лица совершенно бесстрастны.

Они принимают душ. Вода только холодная.

— Как в монастыре, — жалуется Лукреция.

— Скорее, в казарме, — поправляет Исидор. — Остается понять, какие цели мы преследуем, политические или духовные.

В комнату входит Стефан Крауц. Он по-прежнему в тунике, плаще и маске сиреневого цвета.

— Как спалось? — спрашивает он, открывая лицо.

— Матрас жестковат, — отвечает Лукреция. Под глазами у нее темные круги от усталости.

Крауц ставит на стол поднос с чаем и хлебом.

— Я знаю, завтрак скудный. Во время инициации, которая начинается сегодня, вы должны чувствовать легкость.

— Почему нам дали белую одежду? — спрашивает Исидор.

— Цвет первой ступени. Когда вы пройдете посвящение, получите право носить светло-розовую одежду учеников. Если станете совершенствоваться, получите темно-розовую тунику подмастерьев. А если продолжите идти этим путем, то обзаведетесь и сиреневой туникой.

— Иерархия мастеров? — спрашивает Лукреция.

— Да. Фиолетовый — цвет Великого Мастера. Но вы пока на самой первой ступени. Вы даже еще не начали обучения. Поэтому ваши маски выражают бесстрастие. Когда вы выходите из комнаты, нужно их надевать.

— Почему?

— Кое-кто из нас выходит в мир, и мы не должны знать друг друга в лицо и по именам. Поэтому по коридорам необходимо ходить, "закрывшись". Эта система безопасности была установлена еще в Средние века. Точнее, в эпоху гонений, когда один из братьев под пыткой выдал товарищей.

Исидор и Лукреция надевают белые туники и плащи, примеряют маски.

— У вас правила, как у масонов? — спрашивает Лукреция, доставая блокнот.

— В чем-то — да. Но наше обучение больше напоминает школу боевых искусств.

— Что же общего между смехом и боевым искусством? — изумляется Лукреция.

— Очень много. Вызывать смех — это значит посылать другому энергетический импульс. И эта энергия, в зависимости от дозы и способа ее применения, может причинить как добро, так и зло.

— Но ведь кто угодно может рассмешить другого без всякого обучения вашему "боевому искусству", — удивленно говорит Лукреция.

— Так и есть. Многие смешат своих друзей, сами не понимая, как они это делают. Точно так же многие дерутся, беспорядочно размахивая кулаками. Но они дрались бы лучше, если бы овладели кунг-фу в монастыре Шаолинь.

— Вы хотите сделать из нас Брюсов Ли юмора?

Стефан Крауц пропускает шутку мимо ушей.

— Вы научитесь сознательно и мастерски выполнять то, что раньше делали инстинктивно и неумело. Начнете взвешивать каждое слово, каждую запятую, каждый восклицательный знак. Ваше искусство вызывать смех станет совершенным. Ваши шутки станут идеальным оружием.

— Оружием?

— Именно так. Шутка — это клинок из закаленной стали. Тот, кто владеет им профессионально, попадает в цель, режет, колет, спасает…

— … или убивает? — заканчивает Лукреция.

Крауц наливает им чаю из термоса.

— Запомните правило двух первых дней инициации: "Не смеяться!"

Я ослышалась?

— Абсолютный запрет. Малейшее его нарушение будет наказано.

— Каким образом?

— Раньше применялись телесные наказания, но, с приходом нового Великого Мастера, нравы смягчились.

— Наказание? Это глупо! Мы же не дети, — замечает Лукреция.

— Но учиться будете, как дети. И поймете, почему "смеяться можно надо всем, кроме юмора".

Эта фраза у них, видимо, ключевая.

— Логично, — одобрительно говорит Исидор. — Мы ценим то, чего лишены. Священник дает обет молчания, чтобы насладиться возможностью говорить. Пост помогает оценить вкус пищи. Воздержание дает прочувствовать наслаждение половым актом. После тишины мы восторгаемся музыкой. Выйдя из темноты, понимаем всю красоту цвета.

Крауц доволен, что Исидор его понял.

— А в чем заключается наказание? — интересуется Лукреция.

— Увидите, если засмеетесь. Но осмелюсь дать вам совет: что бы сегодня ни происходило, подчинитесь приказу и не смейтесь.

— Не смеяться? Но это невозможно! Рано или поздно забудешь о запрете.

Стефан Крауц очень сухо говорит:

— Если вы хотите относительно приятно провести здесь время, вам, мадемуазель, придется забыть о царящей в современном обществе манере беспрерывно хихикать. Перестаньте постоянно необдуманно шутить. Смех — это энергия. Чтобы использовать эту энергию, необходимо в совершенстве владеть собой.

— Да все и всегда смеются по самым разным поводам, чтобы придать себе уверенности. Чтобы расслабиться. Чтобы выиграть время. Чтобы попытаться понравиться. За компанию. Вместе со всеми…

— Трудно все время оставаться серьезным, — подтверждает Исидор.

— Всего два дня. Другие ученики подчиняются этому требованию целый месяц.

Исидор и Лукреция пытаются представить себе долгий месяц без смеха.

— В наши дни люди смеются в среднем восемь раз в день. С возрастом обычно меньше. Для сравнения: дети младше пяти лет смеются девяносто два раза в день. Взрослый человек смеется примерно четыре минуты в день. А в 1936 году этот показатель равнялся девятнадцати минутам.

Интересно, где они взяли эту статистику. Опросы? Люди могут давать неточные ответы. Например, когда их спрашивают, сколько раз в неделю они занимаются сексом, они выдают желаемое за действительное. К счастью, профессия научила меня воспринимать такого рода информацию с известным недоверием.

— Когда вступает в силу запрет на смех? — спрашивает Исидор.

Продюсер смотрит на часы и говорит:

— Сегодня ровно в восемь часов утра. И закончится ровно в восемь утра послезавтра. Никто, ни при каких обстоятельствах не должен слышать вашего смеха. Могу посоветовать: как только почувствуете, что вот-вот засмеетесь, прикусите язык, ущипните себя или наступите себе на ногу. Обычно это помогает.

Я в сумасшедшем доме.

— Который час? — спрашивает Исидор, который воспринимает все совершенно серьезно.

— Семь пятьдесят восемь. У вас две минуты, чтобы улыбнуться в последний раз.

Лукреция пытается засмеяться, но у нее ничего не получается. Исидор молча ждет, закрыв глаза.

— Внимание. Четыре, три, два, один… Все! Ровно восемь. Теперь вам нужно продержаться сорок восемь часов без смеха.

Закончив завтрак, Исидор и Лукреция следуют за Стефаном Крауцем.

Дом, в котором они находятся, оказывается гораздо больше, чем они думали. Это настоящий лабиринт коридоров, залов, лестниц и этажей.

Продюсер ведет их на верхние этажи, в зал, стен которого не видно за книжными полками. В глубине они видят статую Граучо Маркса, сидящего по-турецки, словно Будда, завернувшись в какое-то широкое одеяние. В углу рта у него окурок сигары, очки съехали на кончик носа и видно, что он страдает косоглазием.

Посреди зала стоит окруженный стульями овальный стол.

— Тема первого дня обучения — история. Люди часто говорят об Эросе и Танатосе, но забывают о Гелосе, о смехе. Это третья сила, побуждающая человека к действию. Знакомы ли вы с историей смеха?

— Мы уже говорили об этом с профессором Левенбруком, — замечает Лукреция.

— Я слышал о его теории. Она не только банальна, но и неполна. Он нашел несколько частей головоломки, но для того, чтобы собрать ее целиком, ему не хватает многих составляющих.

Человек в сиреневой тоге достает с полки толстую книгу, сантиметров семьдесят в длину и сантиметров тридцать в ширину. На обложке золотыми буквами написано: Великая Книга Истории Смеха. Источник: Великая Ложа Смеха.

На первой странице изображены какие-то странные существа.

— Мы считаем, что смех впервые прозвучал два миллиона лет тому назад где-то в Южной Африке. Палеонтологи, входящие в Великую Ложу Смеха, рассказывают о таком случае: саблезубый тигр преследовал первобытного человека. В тот самый миг, когда тигр уже собирался накинуться на обезумевшую от страха жертву, хищника случайно раздавил проходивший мимо мамонт. Неожиданное вмешательство мамонта, повлиявшее на расстановку сил, спровоцировало у счастливчика смену чувства страха изумлением и вызвало учащенную легочную вентиляцию.

— Как вы можете это утверждать? — удивляется Лукреция, для которой, как всегда, очень важен источник информации.

— Этот доисторический человек так хохотал, что поскользнулся и упал в болото. Он мгновенно захлебнулся, а тело его законсервировалось. Мы нашли отпечаток его фигуры, похожий на рельефную фотографию. Положение его челюсти и мышц живота ясно свидетельствуют о том, что он смеялся в момент гибели.

— Здорово, — замечает Исидор.

— Ученые Великой Ложи Смеха считают, что это произошло за два миллиона лет до нашей эры. По их мнению, именно тогда зародилась человеческая цивилизация. Не тогда, когда человек начал хоронить своих сородичей, а в тот момент, когда он впервые рассмеялся.

Исидор с интересом записывает материал для будущего романа. Лукреция проявляет большую сдержанность.

— Этот первобытный смех впервые отделил "хомо сапиенс" от представителей животного мира. Засмеявшись, человек доказал, что он один, благодаря специфическому нервно-дыхательному спазму, может превратить страх в веселье.

— Великолепно, — повторяет Исидор, быстро записывая.

— Но полной уверенности, что все произошло именно так, у нас нет. С приходом нового Великого Мастера мы решили считать, что смех появился за 320 тысяч лет до нашей эры там, где находится современная Кения.

— 320 тысяч лет до нашей эры? — спрашивает все еще сомневающаяся Лукреция. — Как вы можете знать, что тогда произошло?

— Произошло сражение между двумя племенами. Одно оказалось сильнее, и его вождь уже собирался нанести вождю проигравших смертельный удар, как вдруг прямо в глаз победителю с неба нагадил гриф.

— Нагадил гриф? И они впервые засмеялись? Чепуха какая-то!

Лукреция не может удержаться и насмешливо фыркает.

— Я вас предупреждал, — неожиданно говорит Стефан Крауц. — Латинская пословица гласит: "Dure lex sed lex" — "Закон суров, но это закон".

Он звонит в колокольчик. Появляются три здоровяка в темно-розовых плащах. Лукреция не успевает пикнуть, как они хватают ее и уносят в подвал.

— Что вы с ней сделаете?

— Накажем. Наказание помогает лучше усвоить информацию.

— Но, мне кажется, вы сказали, что уже не применяете телесные наказания.

— Это наказание не телесное, правда, на мой взгляд, оно еще хуже. Она вернется через несколько минут.

Действительно, вскоре появляется запыхавшаяся Лукреция с горящими щеками. Она, по-видимому, пережила нечто неприятное. Но она не печальна, а лишь серьезна.

— Простите, — говорит она, опустив глаза. — Поверьте, этого больше не повторится.

Стефан Крауц продолжает:

— Итак, смех появился за 320 тысяч лет до нашей эры. Он способствовал эволюции человека, поскольку именно в Восточной Африке тогда произошел резкий скачок в развитии человеческого интеллекта.

Он переворачивает страницу.

— Как отмечено в наших архивах, третий случай, когда люди отреагировали смехом на комическую ситуацию, имел место за 45 тысяч лет до нашей эры. Это история о том, как кроманьонцы и неандертальцы не поняли друг друга.

Продюсер излагает Исидору и Лукреции факты.

Он делает паузу, проверяя, не засмеется ли Лукреция, но та молча записывает.

Он признал, что Дарий входил в Великую Ложу Смеха.

Значит, Циклоп, скорее всего, посещал это место. И видимо, получал ту же информацию, что и мы. Он знал историю про грифа… Видимо, он обнаружил здесь то, что ему не понравилось и вызвало желание уничтожить этих людей. Я чувствую, что члены Великой Ложи Смеха скрывают нечто… темное.

Стефан Крауц кажется довольным.

— Теперь перейдем к шумерам. 4803 год до нашей эры.

— Шутка про женщину, сидящую у мужа на коленях? — спрашивает Исидор.

— Вы ее знаете? Вы прочли диссертацию профессора Макдональда о происхождении юмора? Интересно, но тоже неполно. Макдональд говорит о шумерской шутке 1908 года до нашей эры. А я — о вещах значительно более древних.

Он рассказывает, как пошутил шумерский царь Эншакушана во время переговоров с аккадским царем Энби Иштаром.

Затем переворачивает еще несколько страниц.

— Затем юмор переместился в Индию. Мы нашли шутку, придуманную в 3200 году до нашей эры, в эпоху цивилизации Хараппа.

Крауц рассказывает о комической ситуации, в которую попали индийский принц и танцовщица, обездвиженные судорогой во время занятий любовью.

Лукреция разражается смехом. Продюсер с опечаленным видом звонит в колокольчик.

— Не надо! Обещаю больше не смеяться! — умоляет Лукреция.

— Это нужно вам. Вы должны научиться владеть собой.

Он снова звонит в колокольчик. Трое мужчин уносят Лукрецию, которая кричит: "Нет, только не это!"

Она возвращается через несколько минут с еще более красным, мокрым, словно от слез, лицом. Оно хранит следы перенесенных мучений, но не грусти.

— Не знаю, что на меня нашло. Я буду держать себя в руках, — твердо говорит она, опустив глаза.

— Возможно, то, чему мы здесь и сейчас учимся, однажды спасет вам жизнь, — замечает Стефан Крауц.

Лукреция еще дважды за утро исчезает в подвале, откуда возвращается пунцовая и полная раскаяния.

Они разбирают древний юмор, изучая страну за страной. Наконец наступает обеденный перерыв, и они идут в столовую.

— Почему тут все без масок?

— Те, кто должен остаться неузнанным, едят не здесь.

Стефан Крауц снимает маску, Лукреция и Исидор следуют его примеру. Когда они входят в столовую, все смотрят на них. Лукреция тоже рассматривает присутствующих. Около ста человек. Некоторые очень пожилые. Большинство — женщины за сорок.

Так это они придумывают шутки, которые лежат в коробках с конфетами, анекдоты, которые рассказывают в конце обеда. Это они заставляют дрожать тиранов. Маленькие старички и старушки. Здесь прямо как в доме престарелых.

— Здравствуйте! — громко произносит Лукреция, приветствуя всех дружеским жестом. — Приятного аппетита!

В столовой сразу устанавливается благожелательная атмосфера.

Я понимаю, почему Дарий хотел их уничтожить. Здесь та же вечная борьба молодежи с цепляющимися за власть стариками. Я в полной зависимости от них — они должны передать мне свои знания, а я должна забыть о предрассудках и воспринять всю информацию, чтобы понять их тайну. Чтобы узнать тайну гибели Дария. Собери все силы, Лукреция. Вспомни слова Исидора: ты проигрываешь, если недооцениваешь противника. Выглядят они добродушно. Глаза живые. Похоже, юмор отличное средство сохранить молодость.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Смех циклопа":