Бернард Вербер
Смех циклопа
50-я страница |
Стефан Крауц переворачивает страницы книги.
— Во все времена у смеха находилось очень много врагов. И как вы увидите позже, иногда они боролись со смехом… при помощи смеха. Некоторые из них, как, например, Джонатан Свифт, человек чрезвычайно молчаливый, даже становились Великими Мастерами нашей ложи.
— Творец и его инструмент — это разные вещи. Все зависит от цели.
— Совершенно верно. Смех — это оружие, и его можно заставить служить совсем не тем целям, которые преследуют юмористы. При помощи смеха можно упрочить положение тирана на троне. Чаушеску, например, создал министерство юмора для того, чтобы люди смеялись и не бунтовали.
Исидор записывает услышанную информацию.
— За это мы и воюем сейчас. Не надо бороться с юмором. Надо бороться за то, чтобы плохой юмор не победил хороший. Поскольку они сосуществуют и взаимно уничтожают друг друга.
— Как плохой и хороший холестерин, — замечает Лукреция.
Поговорив о противниках смеха, Крауц рассказывает Исидору и Лукреции о приемах, усиливающих смех.
— Представьте, что, оседлав волну, можно двигаться быстрее самой волны. Мы усиливаем комичность ситуации, вспоминая еще одну шутку, которая заставляет нас смеяться вдвое сильнее. Мы называем это "турбоэффект". Вы наращиваете и наращиваете скорость.
Исидор и Лукреция упражняются, применяя "турбоэффект" на практике. Иногда они чувствуют утомление и понимают, что собственный мозг нужно воспринимать, как мотор, который нельзя перегружать.
— А может слишком долгое и слишком интенсивное использование "турбоэффекта" оказаться вредным и даже смертельным для мозга человека? — спрашивает Лукреция.
Продюсер отвечает не сразу. Он спокойно смотрит на Исидора и Лукрецию, отлично поняв, почему задан этот вопрос. Но он не выходит из роли учителя и следует намеченным курсом.
— Да, отмечено несколько исторических фактов "смерти от смеха". Они описаны у нас.
Он берет папку и просматривает несколько страниц.
— Греческий художник Зевксис умер от кататонии, возникшей в результате хохота. Он смеялся над собственной картиной, изображавшей очень уродливую женщину. Энтони Троллоп умер от смеха, читая роман Фрэнсиса Энстея "Наоборот".
Стефан Крауц еще несколько часов обучает Исидора и Лукрецию боевому искусству смеха. Потом он предлагает им устроить первый поединок.
— Как в турнире "Пуля за смех"? — спрашивает Исидор.
Лицо их наставника вдруг становится жестким, таким, как в гостиничном номере, таким, каким Лукреция видела его до приезда в это тайное место.
— Меня удивляет, что вы уже знаете об этом…
— Таким будет финальное испытание? — говорит Лукреция.
— Мы никогда не обсуждали с вами эту тему, но в финале между вами действительно состоится турнир "ПЗС".
— Как? — восклицает Лукреция. — Мы же договаривались…
— …Что после инициации вы отдадите нам "Шутку, Которая Убивает". Но никто не обещал, что вы оба пройдете посвящение. По правилам в Великую Ложу Смеха вступит лишь один человек, победитель турнира "ПЗС".
Я не ослышалась? Я должна убить Исидора?
Лукреция смотрит на своего спутника, который даже бровью не ведет. Похоже, все услышанное кажется ему совершенно нормальным.
— Согласно нашим правилам, инициация одного стоит жизни другого. Это правило введено нашим шотландским отделением более пятисот лет назад. Вековая традиция способствует отбору лучших.
— Но она лишила вас многих талантливых учеников, — замечает Исидор.
— Конечно. Но омлет не приготовить, не разбив яиц.
Лукреция стучит кулаком по столу, желая положить конец нелепой комедии.
— Но это же преступление! Вы сумасшедшие! Идемте, Исидор, мы выходим из этой идиотской секты.
Исидор не двигается.
Стефан Крауц опускает глаза.
— Вначале ни в Иудее, ни в Бретани не было финального испытания. Но Давид Балльоль, заметив растущий успех Великой Ложи Смеха, решил отбирать самых талантливых кандидатов. И никто никогда уже не подвергал сомнению форму этого последнего экзамена. Напротив, финальное испытание укрепляет нас в мысли, что юмор — дело серьезное.
— Но вы же наверняка убивали чудесных людей! — взрывается Лукреция.
— Это правда. Из-за этой традиции погибло много одаренных соискателей. Но риск увеличивает азарт. Только смертельная опасность может заставить продемонстрировать остроумие во всем блеске!
Монстры! Они ничем не лучше "розовых громил", они убивают "для смеха". В этом преступном сообществе такое положение вещей всем кажется нормальным. Даже жертвам!
Крауц по-прежнему разглядывает свои ботинки.
— Вы должны состязаться друг с другом. И только один из вас выживет и станет членом нашего "клуба".
— А если мы откажемся?
— Слишком поздно. Вы согласились на инициацию и должны дойти до конца.
— Исидор, сделайте что-нибудь! Они такие же убийцы, как и те, другие! Вы не ошиблись, им действительно было что скрывать.
Исидор совершенно спокоен.
— Хватит изображать удивление, Лукреция. Мы знали, на что идем. Чем хуже, тем лучше. Большой риск ради большого приза.
— Что?!
— Еще недавно вы были готовы участвовать в "ПЗС" с Мари-Анж, вашим злейшим врагом, а теперь не хотите сразиться со мной?
Он не хочет заниматься со мной сексом, но готов умереть от моей руки или убить меня! Мир перевернулся с ног на голову.
Лукреция пытается уйти. Ее немедленно останавливают. В столовой во время обеда она сидит с безучастным видом и отказывается от еды. После десерта она следует за мужчинами, но хранит молчание.
Дальнейшие занятия посвящены технике смеха.
Лукреция понимает, что их готовят к поединку так же, как готовят к соревнованиям профессиональных спортсменов. Учитываются малейшие мелочи. Огромное значение имеет еда. Неусвоенная пища может помешать сосредоточиться и стать причиной плохой шутки или неуправляемого взрыва смеха. Очень важен сон. Усталость способна привести к необратимым последствиям во время поединка.
Исидор, кажется, полностью поглощен процессом обучения. Услышав о технике составления шутки, он тщательно ее записывает и пытается дополнить собственными замечаниями. Он откладывает в сторону айфон, берет блокнот, карандаш, рисует схемы шуток при помощи кружков, стрелочек и нумерует их.
— Перестаньте воспринимать все так негативно, Лукреция. Пока вы оба на одном уровне, и я не знаю, кто победит на турнире "ПЗС". У Исидора юмор более интеллектуальный, у вас, Лукреция, — более естественный. Вы похожи на двух римских гладиаторов. Вы, Лукреция, мирмиллон, тяжеловесный, сильный, в руках у вас короткий меч и щит, лицо закрыто шлемом. Ваша стратегия — лобовая атака.
Лукреция не отвечает.
— Вы, Исидор, гопломах с трезубцем и сетью. Вы более подвижны и используете эффект внезапности.
Стефан Крауц с наигранной нежностью похлопывает Исидора и Лукрецию по плечу.
— Поединок будет интересный. Не скрою, все здесь только о нем и говорят. Нам не терпится увидеть вас в деле.
Так вот почему они с самого начала так странно смотрели на нас.
— Да, и еще. Поединок состоится в субботу, в полночь. А чтобы вам не было скучно сегодня вечером, я вас угощу несколькими шутками из "бронзовой серии".
И рассказывает первый анекдот.
Смеется только Исидор. За первой шуткой следуют еще несколько.
Мы умрем. Исидор не понимает, в какую ловушку мы угодили. Подумать только, ведь это я его сюда затащила, оторвала его от мирных игр с дельфинами и акулой. Я во всем виновата. От меня всегда одни проблемы.
Наступает время ужина. Лукреция словно издалека слышит полный неуместной бодрости голос Стефана Крауца.
— Бронзовые анекдоты вам понравились, но есть анекдоты еще лучше. И серебряные, и золотые. Мы их коллекционируем. Мы расходуем их экономно, это наше достояние; они не известны никому, кроме нас. Разумеется, я вас попрошу рассказывать их только членам Великой Ложи Смеха или людям, имеющим право их услышать.
— Вы словно иллюзионисты, — замечает Исидор. — Есть любительские фокусы, знакомые и доступные всем, а есть профессиональные трюки, хранящиеся в секрете и известные лишь посвященным. Бронзовые шутки великолепны. Не знаю, что можно придумать лучше.
— Всегда можно придумать лучше. Вы недооцениваете наши способности, господин Катценберг.
На шестой день начинается работа над длинными, иногда очень длинными шутками. Лукреция участвует в упражнениях, поначалу безо всякого энтузиазма. Но потом в ней, помимо ее воли, просыпается дух соперничества, инстинкт воина.
Вечерние тренировочные бои становятся все более жесткими и изощренными.
Стефан Крауц навещает их и говорит:
— Хотите, покажу вам, как юмор становится политическим оружием?
138
Африканский министр приезжает во Францию с официальным визитом. Его французский коллега приглашает его на обед. Африканец восхищается великолепной виллой со множеством старинных картин и спрашивает французского министра, как тот может позволить себе такую роскошь на скромную зарплату государственного служащего.
Француз подводит африканца к окну:
— Видите автостраду?
— Да.
— Она стоила двести миллионов евро, строители выставили счет на двести десять миллионов и отдали мне разницу.
Два года спустя французский министр приезжает с официальным визитом в Африку и приходит в гости к африканскому министру.
Перед ним дворец, роскошнее которого он не видал в жизни: мраморные стены, мебель из серебра, украшения из чистого золота…
Он говорит в изумлении:
— Как же так? Два года назад вам казалось, что я веду роскошный образ жизни. Но по сравнению с вами я просто нищий…
Африканец подводит француза к окну:
— Я запомнил ваш совет и начал строительство автострады. Видите ее?
Он указывает на расстилающуюся перед ними равнину.
— Э-э… Нет, — отвечает французский министр, — Я ничего не вижу, кроме бескрайней равнины.
Африканский министр хлопает его по плечу и смеется.
— Вот так я и разбогател!
Великая Ложа Смеха.
№ 123 567
139
Наступает последний, восьмой день обучения.
Стефан Крауц считает, что Исидор и Лукреция достигли больших успехов.
Лукреция, пережив период бунта и безучастной покорности, начала со страстью учиться. Она забыла, что когда-то курила. Она полюбила вареные овощи и морковный сок. Теперь она обдумывает все, что говорит, и заканчивает свои шутки неожиданным поворотом, делая максимально эффектным последнее слово. Постоянная тренировка ума стала для нее нормой. В самой простой ее фразе таится ловушка.
Исидор тоже изменился. Он стал более легким. Он очень похудел без жирной и сладкой пищи. На его губах всегда улыбка, свидетельствующая о том, что он готов рассмеяться в любую минуту.
Он сам чувствует, что любая ситуация и любая тема вдохновляют его на создание шутки, игры слов, комической перестановки слогов.
В последний вечер Стефан Крауц впервые приглашает Исидора и Лукрецию за стол, за которым сидит десяток человек в сиреневых плащах.
Беседа с Мастерами Великой Ложи Смеха похожа на фейерверк, она полна остроумия, экспромтов, игры слов.
Исидор не испытывает никакого смущения, он шутит, слушает чужие шутки, и ему хочется, чтобы разговор продолжался бесконечно. Лукреция, забыв о грозящей им опасности, наслаждается тонким юмором собеседников.
В этот последний вечер им, в нарушение всех правил, предлагают выпить вина. Языки развязываются. Маленький лысый человечек признается, что он автор шутки про астронома, открывшего планету с надписью: "КТО ВЫ?"
— Эта шутка имела огромный успех, когда Дарий использовал ее в одном из своих скетчей, — замечает он.
Пожилая полная женщина рассказывает, что придумала серию анекдотов, начинающихся словами: "Сколько нужно…" Самый известный из них: "Сколько нужно женщин, чтобы вывернуть лампочку? Ни одной, это мужская работа".
Специалист по школьному юмору рассказывает о своих анекдотах в форме детских загадок. "Зеленый и прыгает по веткам, кто это? Жвачка в кармане Тарзана".
Лукреция отмечает про себя, что это бурлескная субкультура, которую многие недооценивают, на самом деле имеет огромное влияние на общество. Она воздействует на детей и подростков, которые запоминают школьные анекдоты на всю жизнь.
Отгоняя мысли о завтрашней дуэли, Лукреция соглашается выпить вина. Исидор решает последовать ее примеру. После долгого воздержания он смакует каждую каплю.
В последний вечер их инициации звучат веселые песни, слова которых сочинили знаменитые члены Великой Ложи Смеха — Рабле, Корнель и Бомарше.
После ужина верный своему слову Стефан Крауц ведет их вниз к массивной двери, которую Исидор и Лукреция уже пытались открыть. Их учитель достает тяжелый ключ сложной конструкции и открывает замок. Их встречает человек, похожий на Санта Клауса.
— Пропустите нас, Жак, я провожу инициацию новичков.
— Что ж, новички, так новички. Главное, помни, что новое вино в старые мехи не наливают.
Жак? Господи, да это Жак Люстик, знаменитый Капитан Игры Слов. Теперь понятно, почему он так легко выиграл. Он же член Великой Ложи Смеха. В поединке "ПЗС" никто другой и не победит. Но почему он участвовал в турнире? Наверное, это была разведка боем.
Человек разрешает им пройти и вновь углубляется в чтение "Альманаха Вермо"[17].
— Не все шутки удачны, — говорит Стефан Крауц. — На самом деле, неудачных шуток гораздо больше, чем удачных. По-настоящему смешная шутка — это всегда чудо. Посетив "галерею славы" бронзовых, серебряных и золотых шуток, вы пришли теперь в "галерею позора" шуток из грязи, глины и мусора. Мы окрестили это место "адом". Точнее, "Comico Inferno"[18].
Стефан Крауц включает свет в квадратной комнате.
— В этом помещении собраны неудачные шутки, анекдоты, не имевшие успеха. Мы их списываем и отправляем сюда. Нельзя забывать, что шутка — как вирус: едва появившись, она распространяется воздушно-капельным путем.
— Наверное, плохие шутки размножаются гораздо быстрее, чем хорошие, — замечает Исидор.
Крауц берет в руки первую попавшуюся папку и читает несколько жалких, вульгарных, откровенно неудачных анекдотов. Он показывает Исидору и Лукреции полки в книжных шкафах.
— Это незаконченные образцы. Наброски, наметки, не дождавшиеся отделки и распространения.
— Печально, — говорит Лукреция. — Шутки, наводящие грусть.
— Это напоминает мне строительство соборов, — замечает Исидор. — Мы восхищаемся церквями, вся конструкция которых чудом держится на наружных подпорных арках, и никогда не помним о сооружениях, рухнувших на прихожан из-за того, что кто-то ошибся в расчетах на один сантиметр.
Кладбище неудачных шуток.
Их не будут рассказывать, читать, представлять на сцене. Бедные.
Стефан Крауц оборачивается к стражу у врат "ада".
— Жак, есть новые поступления?
Тот показывает папку.
— Да, несмешные шутки… для глухой утки.
И подмигивает.
Стефан Крауц шепчет Исидору и Лукреции:
— Жак Люстик по пятницам делает опись неудачных шуток. Ими занимается только он. Остальные члены Великой Ложи Смеха стараются не иметь с ними дела. Не выдерживают и впадают в депрессию.