Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Отец наших отцов

(en: "The Father of our Fathers", fr: "Le Pere De Nos Peres"), 1998

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |

 


1-я страница> поставить закладку

 

Посвящается Барнабе

"Между

Тем, что я думаю,

Тем, что я хочу сказать,

Тем, что я боюсь сказать,

Тем, что я говорю,

Тем, что вы хотите услышать,

Тем, что вы боитесь услышать,

Тем, что вы слышите,

Тем, что вы хотите понять,

Тем, что вы понимаете,

Есть десять возможных помех общению.

Но мы все равно попытаемся..."

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО

1. ТРИ ВОПРОСА

Кто мы?

Куда мы идем?

Откуда мы взялись?

2. БУТЫЛКА В МОРЕ

Париж.

Наши дни.

Профессор Аджемян выходит из кухни.

Он садится за письменный стол, берет черную авторучку и пишет в блокноте: "Вот он. Наконец-то я его нашел. Я знаю ответ на один из трех фундаментальных вопросов, которыми должен задаваться каждый человек: "Откуда мы взялись?".

Он секунду колеблется в нерешительности, как лучше продолжить, а затем принимается строчить со всей скорости: "Я знаю, в какой момент появился первый человек. Я знаю почему, в один прекрасный день, животное превратилось в существо с настолько сложным сознанием, что теперь оно способно заниматься любовью с надувной куклой, смотреть телевизор по четыре часа в сутки и вместе с сотнями других индивидуумов набиваться в поезда метро, задыхаясь от нехватки воздуха".

Он растягивает губы в невеселой улыбке, тяжко вздыхает и продолжает: "Я знаю как и почему родилось человечество. Я знаю, кто он, тот, которого мы, за неимением лучшего определения, окрестили "недостающим звеном" .

Нервный тик искажает его щеку.

"Это ужасный секрет. Мир содрогнется, когда я его раскрою. Именно поэтому я нуждаюсь в твой помощи, помощи того, кто это читает. Ни за что, ни в коем случае ты не должен дать моей работе пропасть втуне".

Авторучка больше не пишет. В ящике стола он отыскивает другую.

"В моем открытии нет никаких сомнений, но ты же знаешь людей. Большинство ничего не слышат. То немногие, что слышат, не слушают. Мизерная доля тех, кто слушает, ничего не понимает. Что же до тех, кто понимает... им наплевать. Открыть секрет человечеству? Какой толк, если нет никого, кто был бы готов его принять? Нельзя просто так дать ответ на тайну. Надо подготовить людей к принятию такого подарка. Информация о том, что земля круглая, распространялась только постепенно. Точно так же, постепенно, надо распространять секрет о недостающем звене. Чтобы никого не задеть. Сначала просто пробудить давно спящее любопытство, а уже потом его удовлетворить".

Профессор Аджемян перечитывает последний параграф, затем продолжает: "С этим секретом есть отчего придти в замешательство. Еще до того, как приступить к исследованиям на африканском континенте, я никогда не сомневался, что открою его. Прошу же тебя, верь мне. Я нашел истину, настоящую и единственную. У меня есть доказательства".

Ладонью он смахивает со лба жемчужины пота.

"Без тебя, без твоей веры, без твоей репутации, без твоей поддержки - вся моя работа окажется впустую. Пришло время раскрыть ответ на великий вопрос: "Откуда мы взялись?"

3. СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ

Где-то в восточной Африке.

Тому назад 3,7 миллионов лет.

ОН только что оказался между двух земляных холмов.

ОН бежит так, что не успевает дышать.

Совсем рядом слышится натужное сопение брата.

Момент деликатный.

Они с братом подкрались к стаду гиен и принялись их провоцировать хрюканьем и жестикуляцией. Те не замедлили броситься в погоню. Обычно все это было ловушкой. Их задача заключалась в том, чтобы заманить одну из гиен к большому дереву. Оттуда спрыгивала орда спрятавшихся среди нижних веток соплеменников и, скорее числом, чем уменьем, задавливала кошку.

Но вот сегодня возникли сложности. Сложность номер один: гиена не одна, а целых три, огромного роста, несутся за ними со всех ног. Сложность номер два: панически убегая, они с братом упустили из виду ориентиры и сейчас совершенно потерялись.

Где может находиться то огромное дерево, что скрывает собой соплеменников?

Они бегут, что есть сил. Впереди виднеется обширнейшая лужа грязи. Не колеблясь ни секунды, они бросаются туда. Грязь - прекрасная тормозная жидкость для гиен. Они с братом знают, как можно попеременно бегать то на двух, то на четырех лапах. Что до гиен, то у них выбора нет.

Они выпрямляются, принимая тем самым прямоходящую позу, и мчатся поперек лужи. Глина липнет к обеим ногам, но это им лишь ненамного мешает, в то время как гиены, на своих четырех лапах, вязнут серьезно. Они убеждены, что кошки вот-вот откажутся от погони, но, напротив, едва выбравшись из грязи, те кидаются за ними с удвоенной яростью.

Они с братом улепетывают, как могут.

Самая быстрая из гиен очень скоро их настигает и ОН своими щиколотками чувствует ее зловонное и горячее дыхание. Основное правило бега в догонялки: никогда не оборачиваться. Будь что будет. Все же любопытство его одолело. ОН хотел узнать, угрожает ли гиена загнать его самого в ловушку. ОН чуть-чуть обернул голову и краем глаза заметил разверстую пасть, уже готовую вонзить клыки в его плоть.

4. В ВАННОЙ

Глубокая рана под пупком зияла злобной улыбкой. Что-то острое вспороло живот профессора Аджемяна. Он не шевелился.

Неподвижный, как камень, сидел он с ошеломленным видом в луже собственной крови.

Входная дверь раскачивалась на петлях.

Домработница была первой, кто его обнаружил. Насвистывая португальскую детскую считалочку, она уже прибиралась в квартире, как вдруг заметила труп ученого, замерший в ванне. Издав полузадушенный крик, она быстро перекрестилась и бросилась за своим мужем, работавшим привратником на первом этаже. Мужчина поднялся в квартиру, извергнул целую серию проклятий, касавшихся малоизвестных сторон половой жизни кое-каких святых, после чего позвонил в полицию.

За этим последовало стихийное собрание привлеченных шумом соседей, которые скопились на лестничной клетке, но благоразумно воздерживались переступать за порог. Вслед за ними появились: три полицейских, принявших на себя официальную роль по контролю за местом происшествия. Потом: молодой усталый инспектор, безразличный ко всему. Потом: журналист из пресс-агентства, перехвативший полицейский вызов по радиоприемнику из своей машины. Потом: два газетчика, все еще не пришедших в себя после затянувшегося до поздней ночи заседания редколлегии. Потом: еще соседи-зеваки, переспрашивающие первых: "Что такое? Что случилось?" Потом: журналистка еженедельника, которая волей случая жила этажом выше и, спокойно спускаясь по лестнице, была заинтригована суматохой. Один из полицейских-охранников пропустил ее, когда она показала свою пресс-карточку. Потом: мухи. Потом: трупоядные клещи. Но этим последним (ввиду резкого контраста расстояния с их размером) удалось добраться до тела позднее прочих.

Молодой инспектор внимательно осмотрел место преступления, походив по нему туда-сюда-обратно, после чего предъявил свои выводы присутствующим журналистам. По его словам, обнаружены признаки преступления, совершенного, по всей видимости, маньяком-убийцей. В этом квартале подобных злодеяний уже отмечено несколько. Обстоятельства всякий раз оказывались идентичны. Убийца попадал в здания через входную дверь, оставленную открытой ничего не подозревающим местным жителем. Выбрав нужную ему квартиру, он проникал в нее и, вооружившись первым попавшим под руку подходящим предметом, наносил смертельный удар.

- Мы имеем дело с пятым по счету преступлением такого рода с начала текущего месяца. Все обстоятельства полностью сходятся. Никаких следов, признаков взлома, дверь в целости и сохранности. В данном случае импровизированным оружием послужила, надо полагать, одна из археологических кирок, лежавших в рабочем кабинете. Убийца, должно быть, захватил ее с собой, когда закончил свои дела, и позднее выбросил в чей-то мусорный бак. Чтобы найти этот предмет, достаточно, я думаю, покопаться в соседних помойках, если, конечно, их еще не обчистили сборщики мусора.

Едва начавшись, расследование было закрыто. Молодой полицейский попросил журналистов еще раз напомнить своим читателям, что всегда надо закрывать за собой дверь. Особенно в столичных городах, где лучше постоянно быть начеку против всех и каждого.

Газетчики не посчитали нужным обращать внимание на этот гражданский призыв. Они уже вовсю размахивали своими фотоаппаратами, пытаясь выискать ракурс получше.

Инспектор из глубины комнаты присматривался к журналистке. Среди этого невеселого места она выглядела феерическим привидением. Длинные и слегка вьющиеся рыжие волосы, перехваченные черной вельветовой ленточкой, изумрудные глаза, китайская блузка-безрукавка открывает изящные плечи, стоячий воротник прячет шею, грациозная манера двигаться, будто не человек, а маленькая мышка... Заметив, что она уловила на себе его заинтересованный взгляд, он отважился:

- В какой газете вы работаете, мадмуазель, и как вас зовут?

- Лукреция Немро, а работаю я для "Современного наблюдателя". Но посоветую вам не терять зря время, пробуя меня подцепить. Я никогда не смешиваю работу с удовольствием, - ответила та, не прекращая жевать резинку.

Молодой человек покраснел и, направившись к стражам порядка при входе в квартиру, принялся там их распекать за то, что те все еще не разогнали небольшую толпу любопытствующих соседей, толкавшихся на лестничной клетке.

Прохладным ответом журналистка добилась своей цели. Оставшись в одиночестве, она могла в свое удовольствие изучать папки с бумагами, лежавшие на письменном столе покойного. Одна из них была озаглавлена Curriculum Vitae. Она ее открыла. Профессор Аджемян, судя по всему, был видной научной фигурой и накопил несколько дипломов палеонтолога, выданных не только французскими, но также английскими и американскими университетами.

Затем, перелистывая папку Пресса, она случайно наткнулась на недавнюю газетную вырезку. В ней профессор Аджемян возвещал, что в скором времени проведет раскопки в Танзании, в долине Олдувай, и что он готовится раскрыть "истинную природу недостающего звена человечества".

Вдоль стен рабочего кабинета размещались скелеты обезьян, подвешенные на кронштейнах из гнутой стальной проволоки. Справа, под стеклом, рядами лежали сотни окаменелых костей, покрытых желтым налетом и тщательно промаркированных. Слева - фотографии шимпанзе, корчащих более или менее пристойные рожи, а также разные археологические орудия: киркомотыги, лопаты, щетки, скребки, пинцеты, лупы, заступы всевозможного калибра.

Она прошла в ванную комнату. Под вспышками ее коллег-журналистов обнаженное и бледное тело профессора сидело в ванне, напоминая восковой манекен, политый сливовым соком. Трупное окоченение уже закончило свою работу. Ученый смотрел перед собой застывшими, широко распахнутыми глазами, рот открыт, брови вздернуты.

В положении тела была некоторая необычность. Левая рука лежала в грязной воде последнего прижизненного омовения, но вот правая... Правая рука опиралась на фаянсовый край ванны, а напряженный указательный палец смотрел прямо в зеркало.

Как будто за мгновение до смерти ученый хотел показать на отражение кого-то или чего-то.

5. ЖИВОТНЫЙ СТРАХ

Зверь позади него, брызжет яростью.

ОН едва уворачивается от схлопнувшихся челюстей гиены.

Чтобы выбраться из ситуации, грозящей превратиться в катастрофу, надо сменить направление.

Вновь и вновь эта мысль стучит у него в голове.

ЧТОБЫ ВЫБРАТЬСЯ ИЗ СИТУАЦИИ, ГРОЗЯЩЕЙ ПРЕВРАТИТЬСЯ В КАТАСТРОФУ, НАДО СМЕНИТЬ НАПРАВЛЕНИЕ.

Наконец поняв, что эта мысль хочет сказать, ОН резко кидается вправо.

Смена курса.

Другим тоже надо поменять траекторию, если они хотят продолжить погоню. Быстрее всех реакция срабатывает у его брата. Но три гиены по-прежнему наступают им на пятки. Они способны преследовать свою жертву на длинные расстояния, иногда даже в течение нескольких дней.

ОН удлиняет прыжки. Брат устал и его дыхание становится все более и более хриплым. Сожалею. Когда у тебя нет длинных клыков, следует иметь легкие побольше и лапы помускулистей.

Брат настолько жаждет вернуться в огромному дереву, что глаза сами тянут его вперед. Но в поле зрения не видно ничего. Из-за жары в последние годы растет сухость, деревья гибнут, к тому же их ломают слоны, и вот результат: расширяется голая, обезлесенная зона. Все больше и больше появляется поросших высокой травою степей, саванн, изредка утыканных акациями и баобабами, и все меньше и меньше крупных, густолистых деревьев. ОН со своими соплеменниками с этих пор превратились в легкую добычу для плотоядных хищников.

Гиены ускоряют прыжки. Одна из них выбрасывает лапу в сторону снующих перед глазами лодыжек. Брата камнем швыряет на землю. У двуногих такая проблема: малейшая хромота и с тобой все кончено. Вот уже на нем две гиены. Одна из них крепко кусает шею, чтобы он уже точно больше не двигался. Вторая клыками, как крючьями, вспарывает живот.

Прощай, брат, прощай, старина. Нет у меня времени на соболезнования.

Третья гиена, самая крупная, все еще в погоне. ОН выписывает зигзаги, чтобы ее утомить. Ничего не получается. Сейчас ОН знает, что если немедленно не найдет своих, впереди его ждет приговор.

Куда же подевались гнезда этой орды?

6. РУБРИКА "ОБЩЕСТВО"

Они все сидели в крошечном конференц-зале на втором этаже, собравшись на заседание редколлегии раздела "Общество" Современного наблюдателя. Лукреция Немро впервые участвовала в этом ритуале и ее коллега Франк Готье, научный обозреватель, предложил ей присесть рядом.

Курьер принес пакет сигнальных экземпляров номера, который с завтрашнего дня появится в киосках. Каждый взял себе по журналу, чтобы убедиться, не порезали ли его статью в самый последний момент или, не дай бог, вообще позабыли проставить имя автора.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Отец наших отцов":