Бернард Вербер
Зеркало Кассандры
| 48-я страница |
Он не испытывает никакого страха. Он уже давно забыл, что это такое. Он ощущает только внутреннюю пустоту.
Он вспоминает царя Соломона, который создал свое царство, имел сотни жен, воздвигнул совершенный храм и построил современное общество. Соломона, который перед смертью заметил: «Суета сует, и все — суета».
Даниэль говорит себе, что таким и должно быть поведение мыслящего человека. Изменить мир и, исполнив свою миссию, покончить жизнь самоубийством.
Он летит со скоростью двести восемьдесят семь километров в час.
Падение длится точно семь секунд и тридцать восемь сотых. Туман и развевающиеся полы его плаща, увеличивающие сопротивление воздуху, прибавляют к шести секундам и пятидесяти четырем сотым еще несколько мгновений.
Он удивляется тому, что испытывает нетерпение. Его последняя мысль: «Так, ну где там она, эта смерть, наступит она наконец или нет?»
165
— ДАНИЭЛЬ!!!
Тело молодого гениального математика распростерто на асфальте, словно тряпичная кукла. Его карманные часы показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 99 %».
До самого конца Пробабилис надеялся, что может произойти какое-то непредвиденное событие.
Пресловутый процент сомнения.
Его правый кулак по-прежнему сжат, и Кассандра Катценберг, преодолевая отчаяние, разгибает согнутые пальцы.
«…она разжала его кулак и прочла скомканную записку. Она обнаружила, что ее брат, как последний идиот, написал о том, что она прочтет его послание. И впервые она подумала, что он был, быть может, просто-напросто сумасшедшим. Затем чувство неприятия сменилось смутным чувством восхищения. И ей пришел в голову страшный вопрос: а вдруг он прав?..»
Девушка с большими светло-серыми глазами бросает записку, словно та обожгла ей пальцы. Она в недоумении смотрит на тело Даниэля.
МОЙ БРАТ УМЕР!
Дождь хлещет с удвоенной силой. Блестящая пленка затягивает ей глаза и превращает их в зеркала.
Нет больше звуков.
Нет больше запахов.
Нет больше чувств.
Ее первая слеза смешивается со струями дождя.
166
ПОЧЕМУ ОН СДЕЛАЛ ЭТО?
ОН НЕ ИМЕЛ ПРАВА ПРЫГАТЬ.
ОН НЕ ИМЕЛ ПРАВА.
167
Она долго стоит, промокшая до нитки, ошеломленная, и смотрит на тело Даниэля. Слышится сирена пожарных машин. Появившиеся полицейские разгоняют толпу. То, что когда-то было ее старшим братом, стало месивом плоти, костей и крови.
Ким осторожно обнимает ее за плечи и уводит в сторону. Она не сопротивляется. Вокруг раздаются крики, слышится топот бегущих людей. Дождь и туман не могут охладить возбуждение, которое представители человеческого племени испытывают всякий раз, когда видят, что один из их собратьев превратился в труп.
Но вот уже последнее пятно крови смыто, улица продолжает свою обычную жизнь, движение машин восстанавливается.
Струи дождя текут по щекам Кассандры. Несколько полицейских бегут в их направлении.
— Больше медлить нельзя, Царевна, уходим, — говорит молодой кореец с синей прядью волос.
Потрясенная Кассандра стоит не двигаясь.
Даниэль действительно умер…
Полицейские приближаются, а она остается на месте. Ручеек слез цвета серебра непрерывно течет по ложбинкам между ее щеками и крыльями носа. Зеркало глаз тает, смешиваясь с дождевой водой.
Ким Йе Бин тянет ее за руку, и она в конце концов подчиняется.
— Эй, вы, двое, подождите! — кричит человек в темно-синей форме.
Его коллега уже достал рацию и что-то быстро говорит в микрофон.
— Они заметили нас, Царевна, надо спасаться!
Они бросаются бежать, полицейские гонятся за ними. Ким Йе Бин хватает первый попавшийся мотоцикл, это «Харлей-Дэвидсон Фантом». Корейцу не сразу удается завести его. Кассандра прыгает Киму за спину, и мотор наконец включается.
168
Он умер.
Мой брат обладал широкоугольным видением, а я смотрю в макрообъектив. Он охватывал взглядом горизонт, а я вижу то, что рядом. Я зациклена на одной теме: на терактах в парижском районе. Теперь он мертв, и я должна перехватить эстафету, увеличить поле своего зрения, увидеть горизонт, так же, как и он.
Медитация в подвале Пападакиса позволила мне понять, что я на это способна. Я могу интуитивно угадывать более общие цели.
Мне надо просто попробовать.
169
Двое обитателей Искупления хотят прорваться на север, но их останавливает процессия манифестантов, требующих увеличения пенсии. Длинная колонна людей, воодушевляемых руководителями профсоюзов, идет вперед, скандируя лозунги: «Будущее не продается», «Работа и сон — это не все в жизни», «Пенсия или жизнь», размахивая плакатами и маленькими виселицами, на которых болтаются марионетки с лицами министров, вызвавших их гнев.
Вот единственное, что дано стаду для того, чтобы оно верило в возможность выразить свой протест: дойти от пункта «А» до пункта «Б», выкрикивая лозунги, а затем рассеяться или вступить в драку с силами правопорядка.
Ким Йе Бин все лучше справляется со своим грохочущим средством передвижения, он хочет прорезать толпу насквозь или обогнуть ее, но колонна манифестантов слишком длинна, а ряды ее слишком тесно сомкнуты. Ким поворачивает нервно рычащий мотоцикл в южном направлении, чтобы выехать на кольцевую дорогу. И видит приближающуюся полицейскую машину, бросившуюся за ними вдогонку.
«Харлей-Дэвидсон» петляет между автомобилями, едва не задевает прохожих на тротуаре и выскакивает на встречную полосу наперерез грузовикам. Повинуясь его перемещениям, показания на часах вероятности Кассандры скачут от тридцати четырех до семидесяти двух процентов. Они уже подъезжают к Орлеанским воротам, когда полицейская машина вылетает из переулка и преграждает им путь.
Почему они так настойчиво преследуют нас? Из-за пожара в школе? Или Пьер-Мари Пелиссье хочет любой ценой найти меня потому, что я — дочь министра? Нет, поняла! На камерах наблюдения на крыше башни Монпарнас они заметили меня рядом с Даниэлем в последние секунды его жизни! Они думают, что я столкнула брата вниз!
Ким поворачивает на юго-восток.
— Нам от них не оторваться, но я здесь знаю местечко, где мы сможем спрятаться, — говорит он.
Они бросают «Харлей-Дэвидсон» на площади Брансьон, перелезают через ограду и бегут вдоль железнодорожных путей ветки Птит Сейнтюр. Они пролезают сквозь решетку, отверстия в которой проделаны плоскогубцами. Вслед за молодым корейцем Кассандра углубляется в широкий железнодорожный туннель, спрятавшийся за деревьями.
Здесь она обнаруживает целый мир, о существовании которого даже не догадывалась. Сотни бомжей в палатках, которые раздают службы помощи нуждающимся, устроились на двух параллельных путях. На рельсах словно выросли большие разноцветные грибы. Кто-то везет тележку, полную нужных вещей, другие тащат раздувшиеся от продуктов пластиковые пакеты.
Двор Чудес?
— Это то, чего никто не хочет ни знать, ни видеть: деревня бомжей, спрятавшаяся в черте Парижа. С каждым днем их здесь все больше и больше. Они не хотят идти в ночлежки, слишком грязные, слишком опасные, грозящие неприятным соседством. Они предпочитают сами друг с другом разбираться, — объясняет Ким.
Пораженная девушка продолжает осматриваться.
Она понимает, что этот заброшенный туннель служит бомжам одновременно и пристанищем, и зоной отдыха. Здесь их никто не беспокоит.
Пещера для пещерных людей.
Она замечает, что, как и положено пещерным людям, местные жители владеют многими навыками, забытыми так называемым современным человеком: они шьют, строят хижины, находят пищу, придумывают применение найденным предметам, добывают огонь, охотятся на крыс.
Она видит пьяных и одурманенных наркотиками, она видит вечно дремлющих. У многих есть собаки. Большинство курит. Старшее поколение — сигареты, молодежь — марихуану. Запах дыма, разносимый ветром, пропитывает их одежду. Почти все мужчины — с бородами.
Вот они действительно проигравшие. Их не замечают. Они не принимают участия в выборах. Они не жалуются. Они даже не устраивают демонстраций. Это не безработные, статистика их не учитывает. Они не получают минимального пособия, они не получают пенсии. Они ждут, пока пройдут дни.
Кореец изучает обстановку.
— Полиция нас в конце концов найдет, — говорит он. — Даже здесь, Царевна.
— Бомжи их остановят, ты на это надеешься?
— Нет, бродяги нам ничем не помогут. Здесь тоже — «каждому свое дерьмо». Мне в голову пришла другая мысль. Иди за мной. Вот увидишь, твой опыт общения с крысами пригодится.
Ким Йе Бин подходит к молодому человеку в зеленой выцветшей куртке и спрашивает, есть ли у него карта. Тот говорит, что нет. Ким задает тот же вопрос многим из его соседей, но получает лишь отрицательные ответы.
— А это что за белоручка? — спрашивает высокий худой человек с бородой до пупа.
— Она из наших. И у нее есть дар.
— Какой еще дар? — насмешливо спрашивает бородач. — Она может стать невидимкой? Умеет летать, как Супермен? Или золото добывает, как Крез? Это было бы неплохо.
— Она умеет видеть будущее, — просто отвечает Ким.
Бородач удивляется:
— Я тоже знаю, что такое будущее. Вот что!
Он громко пускает газы.
— Она действительно видит то, что случится, — спокойно говорит Ким, не давая сбить себя с толку.
— Эй! Ребята, слышите, эта девчонка — гадалка!
— Нет, это определение не подходит, — исправляет его молодой кореец.
— Ой! Извините! А какое же тогда подходит, господин специалист по терминам?
— Она — предсказательница.
На этот раз бородач проявляет интерес:
— Эй! Ребята, идите послушайте! Тут появилась пара комиков! Парень окончил школу смеха. И сегодня утром клоуна съел.
К ним подходят несколько любопытных. Они рассматривают Кассандру. Один из них начинает чесаться, все остальные, словно по сигналу, лихорадочно следуют его примеру. Даже Ким, а за ним и Кассандра в конце концов не могут устоять перед желанием поскрести себе кожу.
— Если твоя подружка такая даровитая, что она здесь-то делает? — говорит девушка, чье лицо сплошь покрыто пирсингом. — Она увидела, что ее будущее заключается в том, чтобы находиться среди нас?
Ким рискнул сказать им правду, и сам загнал себя в угол. Правда — это граната с выдернутой чекой, с ней надо обращаться осторожно, и открывать ее можно не всем.
Кореец стоит на своем:
— Она пришла к вам потому, что знает, что здесь мир начнет меняться.
…Росток взойдет из перегноя.
Ставя точку, Ким шумно сплевывает в лужу.
— Ну и кто она, твоя провидица? — спрашивает бородач.
— Это пророчица нищих, — заявляет Ким с оттенком уважения в голосе.
Словосочетание приводит всех в восторг.
— Пророчица нищих, только и всего.
— Она спасет мир, — важно подтверждает Ким.
Бородач подходит ближе, прищурив один глаз:
— Правда? А как она это сделает? Работы-то немало.
Все хохочут. Дыхание бородача зловонно, но Кассандра чувствует, что может спокойно вынести этот запах.
— Она всем объяснит, куда мы идем, и мы поймем, куда нужно идти на самом деле.
— Ну, ребята, не знаю, что у вас там за зелье, но качество, должно быть, отличное. Приход мне нравится. Скажите, ради бога, что это? Это нюхают? Это клей? А может быть, прямо в вену колют? «Темный Ангел», да?
— Нет, сильнее, — отвечает Ким.
— Так, скажи название! Быстро! Я тоже хочу! Как отрава называется?
— Предвидение будущего.
В этот момент Кассандре кажется, что человек, стоящий рядом с ней, понимает. Он смеется еще сильнее, выпивает глоток вина, и улыбка внезапно исчезает с его лица. Другие бомжи подходят со всех сторон, чувствуя, что происходит что-то интересное.
— Послушайте, я бы с вами подольше побеседовал, но за нами гонится полиция, и нам нужна карта. Если вы нам не поможете, мы пропали.
Бородач чешет заросший подбородок, потом соглашается снабдить их двумя свечами, кирпичом и картой. Протягивая Киму эти предметы, он шепчет ему на ухо:
— Ты мне ничего не должен. Ты меня здорово повеселил, будем считать, что это плата за представление.
Ким быстро берет Кассандру за руку и отводит ее в сторону.
— Что это такое? — спрашивает она.
— Средства, которые помогут нам исчезнуть. Даже без твоего дара я вижу, что нам надо спрятаться.
Трель свистка словно подтверждает его слова. Полицейские уже преодолели зарешеченный вход.
Это что, никогда не кончится?
Молодые люди бегут. Обернувшись, Кассандра с удивлением констатирует, что их маленькое представление принесло свои плоды. Бомжи встали, образуя плотное живое заграждение и замедляя продвижение полицейских.
Ким на бегу смотрит в карту. Наконец он показывает девушке на участок земли в углу, у стенки туннеля:
— Там!
Отодвинув большой плоский камень, он обнаруживает отверстие в сорок сантиметров диаметром. Извиваясь, чтобы протиснуться в узкий лаз, они пролезают в дыру. Ким, словно закрывая дверь, ставит камень на прежнее место.
Они неподвижно застывают в темноте под землей, обратившись в слух.
170
Мой брат умер.
Он один мог мне все рассказать.
Я никогда не узнаю, что произошло со мной в детстве.
Я никогда не узнаю, как родители сумели изменить мой мозг, позволив мне видеть будущее во сне.
171
Они не двигаются, их окружает абсолютная темнота.
Со мной уже бывало такое во многих моих предыдущих жизнях: я пряталась в темноте, пережидая опасность.
Кассандра слышит журчание воды.
— Мы где? — шепчет она.
Ким прижимает руку к ее губам. Они слышат звук шагов. Потом лай собак.
Собаки в конце концов возьмут след и найдут нас.
— Пошли!
Юноша зажигает свечу, и они идут по узкому туннелю, вдыхая запах мокрой глины. Позади слышатся шум отодвигаемого камня и лай собак у входа в туннель.
Они нашли нас. Нас выдаст пламя свечи.
Ким подводит Кассандру к развилке, они поворачивают направо, потом налево, затем снова налево, наконец выходят на площадку, от которой расходятся в разные стороны несколько туннелей. Они снова поворачивают налево, проход узкий, но они еще могут идти в полный рост.
По земле струится ручеек, он становится все глубже, в конце концов вода доходит им до щиколоток. Ким останавливается и прислушивается. Они еще слышат лай собак, но далекий и неясный. Эхо разносит его по лабиринту.
— Вода не даст собакам найти нас по запаху.
Кассандра поднимает голову. Еще несколько шагов, и высота свода, вырубленного в скале, сокращается до одного метра пятидесяти сантиметров. Они вынуждены двигаться дальше согнувшись.
— Где мы?
— В катакомбах. Это сто двадцать километров подземных галерей, располагающихся, как минимум, на трех уровнях. Подземелья Парижа — настоящий сыр грюйер, а здесь, на юге, в районе площади Брансьон, находится самый разветвленный участок. Пока я не переехал жить в Искупление, я тут частенько прятался и на вечеринки сюда ходил.
Ким заглядывает в план и показывает направление, в котором надо двигаться. Они идут вперед под арочными сводами.