Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Зеркало Кассандры

(en: "The Mirror of Cassandra", fr: "Le Miroir de Cassandre"), 2009

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 |

 


49-я страница> поставить закладку

 

— Раньше здесь были карьеры для добычи известняка. Из него построены дома и памятники в Париже.

Он подносит план к глазам.

— Отныне наша жизнь зависит от этого клочка бумаги. Многие погибли, потеряв его. Никто не может удержать в памяти расположение туннелей.

Кассандра замечает, что ее часы показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 38 %». Она понимает, что навигатор GPS сообщил Пробабилису, где она находится. Тот сделал вывод, что она спустилась в катакомбы, и подсчитал риск для жизни.

Они продвигаются вперед, идут как можно быстрее. На третьей развилке Ким смотрит в план и поворачивает налево. Они подходят к позеленевшей бронзовой табличке с надписью: «Улица де Тольбиак».

— Все улицы на поверхности отмечены в подземелье. Удобно, правда?

Вентиляции нет, воздух холодный и спертый. Они выходят к пещере, исписанной граффити. На земле валяются пивные банки, подсвечники, окурки, разноцветные контейнеры с аэрозолями.

— Это убежище катафилов.

Этимология: катафилы — те, кто любит жить в катакомбах.

— Мы их можем встретить. Молодежь часто уходит веселиться под землю, они могут тут без помех танцевать, отрываться по полной. И…

Заниматься любовью, — мысленно дополняет Кассандра.

Ким смотрит в карту:

— Если я не ошибаюсь, то мы находимся в секторе под названием «Византия». Между улицей Альфонса Доде и «Винным подвалом».

Следующий туннель приводит их к большой, многоуровневой пещере с нишами. Ким направляется к одной из арок.

— Там — самая разветвленная зона. Они нас там никогда не найдут. Беспокоиться не о чем.

Два молодых бомжа идут долго. Свет свечи озаряет многочисленные ниши, некоторые из них украшены скульптурами или игривыми фресками.

Еще один невидимый мир, находящийся совсем рядом с миром видимым.

Они выходят в зал, где стоит миниатюрная крепость. С углов потолка, в подражание архитектуре соборов, спускаются водосточные трубы, служащие неожиданным дополнением интерьера.

— Это Замковый зал, — говорит Ким, освещая сначала помещение, затем — план. — Я знаю, где мы находимся.

Они вновь идут по лабиринту туннелей и добираются до зала Дракона, вырытого под улицей Санте. Здесь стоит внушающая ужас скульптура чудовищной рептилии с открытой пастью.

Что я здесь делаю?

Что делает здесь будущее?

Они доходят до развилки с табличками: «Парк Монсури» и «Цистерна Монсури».

— В той стороне находится подземный акведук Медичи, построенный в Средние века для снабжения Парижа питьевой водой, — объясняет Ким со знанием дела.

Слева висят две таблички: «Улица Алезиа» и «Данфер-рошро».

— Тут, под лицеем Монтеня, во время Второй мировой войны немцы из люфтваффе построили бункер. А там, под Данфер-Рошро, убежище участников Сопротивления, которые руководили освобождением Парижа в тысяча девятьсот сорок четвертом. Самое смешное, что они находились в двухстах метрах друг от друга, но немцы их так и не нашли. Затем это убежище использовали контрабандисты. А в шестьдесят восьмом оно позволило манифестантам скрыться от спецподразделений по борьбе с беспорядками.

Они слышат лай собак. Ким морщится:

— Нет, это невозможно! Они нас нашли и опять идут по следу. Наверное, здесь с недавних пор установили датчики, и они обнаружили нас у немецкого бункера. Быстро. Сюда.

Они спускаются на галерею нижнего уровня. Часы вероятности Кассандры показывают четырнадцать процентов. Но девушка догадывается, что шансы на выживание увеличились потому, что на такой глубине спутник не ловит сигнал навигатора. Она вспоминает слова брата:

«Пессимисты — это хорошо информированные оптимисты…»

Галереи уходят вглубь земли, становятся более узкими, их стены осыпаются. Беглецы спускаются еще на один уровень, потом еще на один. Интерьер меняется. Высота потолков уже не метр пятьдесят, а метр. Ручеек дождевой воды становится потоком, по которому они с трудом продвигаются вперед.

— По крайней мере, собаки потеряют след, — говорит кореец.

Они доходят до столь низкого и узкого туннеля, что им приходится согнуться пополам, а затем ползти на четвереньках.

Я совершаю путешествие по пищеварительному тракту.

Сначала меня прожевали, затем переварили, я разложилась и теперь двигаюсь вперед по «кишечнику» Парижа.

Эти глинистые подземелья — новый этап моей эволюции.

Они останавливаются.

Спрятавшись в нише скалистой стены, они слышат лишь собственное прерывистое дыхание. Никакого лая до них не доносится.

— Чтобы поймать тебя и вернуть в школу, они тратят больше сил, чем на борьбу с террористами, убивающими невинных людей, — шепчет Ким.

— Как ты думаешь почему?

— Потому что миром правит, в частности, и такое явление, как парадокс. Полиция старается поймать спасителей общества и дает уйти людям, обществу угрожающим. Твой брат сказал, что самая страшная вещь на свете — это покорность судьбе. И покончил жизнь самоубийством. Теперь посмотри на обитателей Искупления: Орландо, бывший военный, грубиян, алкоголик, при этом самый благородный и мирный человек на земле. Он отказался от огнестрельного оружия, хотя это его специализация. Поверь мне, он готов набить морду первому, кто покажется ему агрессивным. Фетнат — чернокожий расист. Он ненавидит соседние племена, он ненавидит белых, а если бы ты слышала, что он говорит об азиатах, ты пришла бы в ужас! Неизвестно почему, он особенно ополчился на японцев. Эсмеральда часами прихорашивается — и не подпускает к себе ни одного мужчину. Она обнажает грудь, надевая платья с глубоким декольте, но если кто-нибудь попытается ее соблазнить, она не только удивится, но еще изобразит возмущение испуганной девственницы. Что же касается тебя, Царевна, ты предсказываешь будущее и…

Кассандра не дает ему договорить:

— В чем твой парадокс, Маркиз?

— Мой? Мой парадокс — это ты.

Галереи становятся все более холодными и влажными. Вода быстро прибывает, Киму приходится держать свечу на уровне глаз.

— Орландо прав, иногда обратный смысл поговорок вернее, чем прямой, — говорит он. — Наши предки ошибались. Во имя свободы люди требуют права оставаться рабами. Во имя любви к родине или к Богу они убивают ближних. Они не выносят тех, кто освобождает их и открывает им глаза, они обожают тех, кто насаждает террор и кормит их ложью.

Вода доходит им до бедер. Ким поднимает драгоценный план над головой.

— В принципе можно выйти наружу через водопроводные люки, но они часто заперты, надо точно знать, какие мы сумеем открыть. Это только в плане написано, замечает молодой человек.

Они спускаются еще ниже и оказываются в полузатопленных водой туннелях, где вынуждены передвигаться практически вплавь. Кассандра не уверена в том, что ее часы водонепроницаемы, поэтому она кладет их в целлофановый пакетик, а затем — в карман. Ким Йе Бин пытается держать в одной руке план, в другой — горящую свечу выше уровня воды, но это дается ему все труднее.

Вода, стоящая в темном туннеле… мои доисторические предки тоже видели это.

Рядом с ними все чаще с тихими всплесками появляются плывущие крысы. Грызуны не обращают на людей ни малейшего внимания. Их хвосты играют роль направляющего руля, а лапки лихорадочно месят воду.

Первая свеча догорает, найдя относительно сухой бордюр, они зажигают следующую. Но после поворота в очень низкий туннель на них обрушивается водопад, намокают и бумага, и зажигалка, и свеча.

— Ох, нет!

Они оказываются в полной темноте посреди подземного лабиринте, где их никто никогда не найдет. Вода доходит им до подбородка.

Если мы лишимся огня, мы погибнем.

Ким тщетно щелкает зажигалкой. Потом в отчаянии бросает намокший и ставший неразборчивым план, берет девушку за руку и ведет ее вперед наугад. Потолок туннеля опускается еще ниже, они вынуждены плотно сжимать губы, чтобы не наглотаться воды.

Я не хочу умереть так. Утонуть под землей.

Мой брат столкнулся с двумя основными элементами, с воздухом и с огнем, во время взрыва грузовика.

Я же борюсь одновременно с двумя оставшимися, с землей и водой. Эксперимент номер двадцать четыре дополняет эксперимент номер двадцать три.

В конце концов, в полной темноте, на ощупь они находят туннель, который плавно поднимается вверх. Уровень воды снижается. Вскоре она доходит беглецам до пояса, затем — до колен.

— Сколько времени мы продержимся, если не найдем выход? — спрашивает Кассандра.

— Если не утонем от неожиданного подъема воды и найдем сухой уголок для сна, то дня три. Если будем есть друг друга, дней пять-шесть.

Конечно, какая дура, я забыла о таком варианте.

Их одолевает усталость. Они идут все медленнее.

Так и есть, я все поняла. Мы сюда попали не случайно. Наше присутствие здесь имеет смысл. Надо ему сказать, он должен знать.

— Мне кажется, что мы блуждаем в этих неосвещенных туннелях, как человечество, которое заблудилось в темном лабиринте времени. То, что случилось с нами, — символ того, что произойдет со всем миром.

— О чем ты думаешь?

— О крысах. О прибывающей воде. О погасшем огне. О наступившей темноте. О потере плана. О поисках выхода.

— Если человечеству придется пережить то, что переживаем мы, дело плохо.

— Если мы найдем выход для себя, мы его найдем и для других.

Или наоборот. Как сказал бы Орландо.

Она прижимается к Киму. Они обнимаются, чтобы согреть друг друга оставшимся теплом. Потом Кассандра достает из пластикового пакетика часы и видит флуоресцентные цифры: «68 %». Они светятся очень слабо, но в абсолютной темноте отчетливо видны.

— Вот решение! — восклицает Кассандра. — Мы находимся достаточно близко к поверхности, поскольку сигнал навигатора проходит. Давай переменим положение и посмотрим, что это даст.

Они делают несколько шагов в случайно выбранном направлении, число увеличивается. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 69 %».

Тогда Кассандра решает вернуться назад, дойти до места, где часы показывали шестьдесят восемь процентов, и пойти в противоположную сторону. Число уменьшается до шестидесяти шести процентов.

Пробабилис считает, что у нас больше шансов умереть, чем выжить. Но все меняется в зависимости от наших передвижений в этом постепенно заполняющемся водой лабиринте.

— Риск погибнуть по-прежнему больше пятидесяти процентов, — сокрушается Ким.

— Мы выберемся отсюда, потому что мы поняли принцип.

Теперь мы этот принцип просто применим на практике. Это как со змеей Фетната. Измир умер в тот момент, когда Виконт придумал свою уловку. Точно так же мы спаслись в тот момент, когда нам пришла в голову идея использовать часы вероятности в качестве путеводителя по лабиринту.

Проверив все туннели на всех перекрестках, они нашли дорогу, принесшую им сорок девять процентов.

Наши шансы выжить уже больше, чем шансы умереть.

Двое молодых бомжей тратят несколько часов на поиск туннеля, в котором цифра на часах становится меньше сорока процентов. Тридцать и двадцать процентов даются им довольно легко. Наконец они находят место, где часы показывают, что вероятность умереть в ближайшие пять секунд составляет шестнадцать процентов. К сожалению, это тупик.

— Мы близки к освобождению, — заявляет Ким. — За этой стенкой находится нечто похожее на выход.

Они начинают голыми руками рыть рыхлую землю.

— Мы, скорее всего, попадем в сад или в подвал. Останется всего лишь объяснить хозяину дома причину нашего вторжения.

Наконец им кажется, что они слышат приглушенные человеческие голоса. Они с удвоенной энергией роют земляную стену и толкают ее плечом, пока та не обрушивается. Их встречают сотни скелетов и испускающие вопли живые люди.

172

Мы нашли вход в ад.

173

Они выпадают из отверстия в стене и приземляются посреди зловещих желтых костей, над которыми витает мрачный запах формалина.

Поднявшись, они обнаруживают, что на них с ужасом смотрит десяток японских туристов. Кто-то кричит, кто-то застыл от изумления. Трое сохранили самообладание настолько, что достают фотоаппараты и быстро делают снимки, ослепляя Кима и Кассандру вспышками.

Молодые люди осматриваются и понимают, что попали в официальные, посещаемые туристами катакомбы Данвер-Рошро. Вокруг картинно разложены тысячи человеческих костей, среди них виднеются таблички типа: «Все минуты жизни ранят, и только последняя — убивает».

Мы в оссуарии.

Одна японка падает в обморок, остальные продолжают кричать. Но пара молодых, покрытых грязью бомжей уже покинула обитель мертвецов и бежит наружу. Они выскакивают на поверхность. Они дышат так, словно только что родились. Они смотрят на солнце так, словно видят его впервые.

Воздух.

Свет.

Свободное пространство.

Мы вырвались из кишечника.

Мы покинули недра земли.

Итак, мы прошли царство мертвых и вернулись к жизни, полные новых сил.

Они разглядывают друг друга. Глина покрывает их одежду, их лица вымазаны землей до самых волос.

Кассандра смотрит на Кима.

Он похож на пирожное, украшенное шоколадным муссом.

Такая мысль забавляет ее. У Кассандры Катценберг начинается приступ хохота, который поднимается из живота и разрывает горло. Она давно так не веселилась. Собственное ликование приводит ее в восторг.

Ким Йе Бин то смеется, то становится серьезным, то смеется вновь. Общая радость освобождает их наконец от накопившегося напряжения.

174

Мы победили. Мы нашли выход. Даже при самых страшных обстоятельствах остается шанс выжить.

175

Снова начинается дождь, который смывает с них верхний слой земли и песка. Они помогают друг другу стереть грязь с лиц. Гроза набирает силу, и молодые люди, задыхаясь, мчатся к ближайшему входу в метро. Данвер-Рошро. Они переходят на станцию «Орлеан-Порт» линии Клиньянкур.

Но неожиданно на повороте туннеля им перегораживают дорогу контролеры:

— Проверка. Ваши билеты, пожалуйста!

О нет, опять то же самое!

— У нас нет билетов, — говорит им кореец, безнадежно вздыхая.

Человек, похожий на старшего группы, смотрит на них и протягивает руку, в которой что-то зажато. Он разжимает кулак, на ладони лежат два билета. Он подмигивает:

— Знаю, сейчас кризис. Я понимаю ваше положение. Это хоть как-то поможет вам.

Молодые люди стоят в изумлении.

— Простите? — спрашивает Ким, думая, что ослышался.

— Судя по одежде и по вашему виду, вам сейчас не везет. Очень трудно, когда ты лишен всего, и я не буду создавать вам дополнительных сложностей выполнением формальностей.

На секунду Киму и Кассандре кажется, что контролер шутит.

— Э-э… спасибо, — бормочет молодой азиат, хмуря брови и пытаясь уловить скрытую насмешку.

Но контролер прощается с ними, поднося два пальца к козырьку.

— Вы знаете, нам билеты бесплатно выдают, иногда можно и помочь кому-нибудь. Сегодня в трудном положении вы, а завтра, быть может, я сам окажусь на вашем месте.

Другие контролеры кивают в знак согласия.

— Можете не бежать, придет следующий поезд. Расслабьтесь, у вас такой напряженный вид. А стресс вреден для желудка и сердца. Самое главное — здоровье.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Зеркало Кассандры":